Вокруг света в первый раз - страница 7

Видя, что и здесь ему нечего ожидать, Магеллан снова направил свой путь на юг. Но тут уж он вступил в совершенно неведомые воды. Время года для морских путешествий было очень неблагоприятное. Бури и штормы в феврале месяце бывают здесь особенно сильны, и не раз кораблям пришлось бороться не на жизнь, а на смерть с разбушевавшейся стихией. В одну из таких бурь, когда Магеллан находился в одном из заливов, на главном корабле появилась течь. Матросам стоило больших усилий спасти погибающее судно. Залив этот с того времени и носит название залива «Бедствий».

Но Магеллан не унывал. Внимательно рассматривал он все побережье, радовался всякой маленькой бухточке и надеялся что она-то и есть долгожданный пролив. Раз как-то он заехал в один залив, почти уверенный, что нашел, наконец, проход по ту сторону материка. В течение целого дня он плавал по этому заливу, но не только не мог найти пролива, но даже и не было места, где бы закинуть якорь. В досаде он прозвал его «Бездонным» заливом, какое название удержалось и до сих пор.

Подвигаясь все дальше на юг и удаляясь от экватора, корабли, попали наконец в полосу холодного климата. То и дело начали встречаться на пути тюлени и пингвины[5]. Европейцы до того никогда не видевшие этих странных птиц, приняли их за гусей и, удивленные их несчетным количеством, прозвали эту часть моря Гусиным.

Между тем наступил март месяц. Холод становился все более ощутительным, особенно для непривыкших и неподготовленных к нему испанцев. Полярные ветры мешали дальнейшему пути, и Магеллан решил остановиться, чтобы выждать для своего путешествия более теплого времени. Для этой цели был избран залив Юлиана, где положено было остаться на всю зиму. Никто раньше не рассчитывал на такую продолжительную стоянку в незнакомой области, и Магеллан поэтому снова принужден был уменьшить ежедневную порцию пищи. Это, конечно, было очень разумно, так как никому не было известно, когда снова можно будет запастись пищей.

Но и на этот раз распоряжение Магеллана вызвало бурю недовольства. Матросы решительно заявили, что они больше не желают терпеть бедствия и лишения, что никакого пути в Индию нет и не может быть, и что Магеллан своими капризами заведет их в какие-либо неизвестные воды, откуда они никогда не смогут выбраться на родину.

Рис. 4. Тюлени и пингвины.

Недовольство приняло широкие размеры, люди требовали, чтобы корабли сейчас же повернули обратно, пока еще не поздно. Но на Магеллана угрозы малодушных не производили никакого впечатления. Он решил скорее умереть, чем повернуть обратно. Ему кое-как удалось успокоить большинство экипажа и уговорить его остаться на зимовку. Но глухое недовольство еще продолжало тлеть. Скоро пламя его вырвалось наружу, находя себе обильную пищу в той вражде, которая царила на корабле между испанцами и португальцами.

Среди испанцев вдруг пронесся неизвестно кем пущенный слух, что Магеллан вместе с португальцами готовит им гибель и смерть, намеревается завести их в пустынные воды и там оставить на произвол судьбы. Слух этот был пущен испанскими капитанами, врагами Магеллана. Матросы, в своей простоте, решили, что это правда и что необходимо что-либо предпринять.

Из пяти кораблей Магеллану безусловно преданы были: корабль «Санто-Антонио» под начальством Мескиты, «Сант-Яго» под управлением Серрано и адмиральский корабль «Тринидад», где капитаном был сам Магеллан.

На остальных кораблях, «Консепсия» и «Виктория», капитанами были испанцы. На первом — Квезада, ненавидевший Магеллана всей душой, а на втором известный уж нам Мендоза. К тому времени он был выпущен на свободу и затаил в своем сердце злобу на Магеллана. На этих людей он положиться ни в коем случае не мог и они-то и послужили причиной несчастья, которое вскоре произошло.

Однажды он пригласил всех капитанов к себе на завтрак. Но на приглашение явились лишь Серрано и Мескита; испанцы ответили отказом. Магеллан не придал этому отказу серьезного значения, в чем после и принужден был раскаяться.

Наступила ночь. Друзья Магеллана, Серрано и Мескита, были каждый на своих кораблях. Квезада вместе с 30-ю вооруженными людьми оставили борт «Консепсии» и в полном безмолвии пристали к кораблю «Санто-Антонио», где капитаном был Мескита. Никем незамеченные взошли нападавшие на палубу и тайком пробрались в каюту капитана. С саблей, приставленной к груди Мескиты, враги заковали его в цепи и бросили в трюм.