Волчьи ночи - страница 5
Дамга осторожно ступала по тропинке, ведущей к роднику. Время от времени она замирала и поводила носом. Едва уловимый ветерок слегка колыхал воздух. Он шел из лощины, глубоко прорезавшей горы. На западе, за мохнатыми макушками холмов, догорал закат. Одинокое пурпурное облако, напоминавшее распростертые крылья птицы, зависло в прозрачном, с желтизною небе. Подсиненная мгла окутывала низины. Тени холмов огромными темными пледами ложились на их зеленые плечи. Лес стоял недвижим, лишь негромкое хлопанье крыльев доносилось из ложбины — это горлицы выискивали себе удобный сук для ночевки. Островерхие уши волчицы прядали, ноздри черного носа широко раздувались. Как и всегда, тут пахло сыростью и папоротником. Среди этих стойких запахов пробивалось еще и много других, но все они были хорошо знакомы ей, и поэтому она не обращала на них внимания.
Задрав морду, она сосредоточенно ловила легкую воздушную струю. До ее чуткого носа долетел слабый запах кожи и человека. Этот запах отдавал кислятинкой и напомнил Дамге те хомуты, которые она как-то сгрызла в заброшенной овчарне. Но от тех вдобавок еще сильно несло лошадью, а сейчас конский запах отсутствовал. Вместо него чуть припахивало железом и человеком.
Дамга сделала несколько осторожных шагов и застыла. Тропинка кончалась. От полянки ее отделяли только кусты. Волчица вползла в них на брюхе и сквозь зеленую листву просунула свою большую клинообразную голову. В тот же миг она ощутила опасность. Пока Дамга не догадывалась, что ей угрожает, но инстинкт подсказывал: надо немедленно удирать отсюда. На этот раз она несколько подзадержалась. Что-то несильно ударило ее в спину, ослепило, как молния, и пронеслось по оврагу раскатом грома. Резкая боль в правом бедре заставила ее взреветь. Волчица изо всех сил кинулась назад прямо через лес. В ушах ее стоял ужасный грохот, словно сами горы разверзлись. За ней тянулся алый след — это капли крови опрыскали землю. Перемахнув через гряду, она приостановилась и облизала рану. Одна дробинка содрала ей шкуру на спине, а другая насквозь пробила бедро.
В ту ночь Дамга не легла среди своих волчат в логове, а провела ее на обрыве, свившись среди каменьев, зализывая рану.
Рана скоро зажила, но ссадина на спине так и не заросла шерстью. Как приметное клеймо, эта бледная полоска кожи на ее хребте издали бросалась в глаза. После пережитого Дамга осторожничала и больше не решалась подстерегать косуль у источника. Она принялась рыскать возле овечьих загонов. Пастухи узнавали ее по белесому пятну и прозвали Дамгой — Меченая. Так она приобрела кличку и стала известна по всему нагорью как смелый и опасный хищник.
Волчата подросли. Днем они уже не спали в логове, а валялись возле него в лесочке. Дамга окрепла, поправилась, ее шкура загладилась, прекратилась линька.
Она не забыла того августовского вечера, но и не подозревала, что охотник продолжает настойчиво ее выслеживать.
Несколько ночей он подстерегал ее на подходах к кошарам и на горных полянах. Лишь убедившись, что она умеет беречь себя, он возвратился в село.
Лето прошло. Лес покраснел, как лисья шуба. Небо приблизилось к земле и как бы выцвело. Земля быстро выхолаживалась. Перезревшие травы и листья наполняли воздух тяжелым духом своей приближающейся смерти. Утра становились все прохладнее, а туманы в долине все гуще и белее.
В одно такое утро Дамга спала, свернувшись в клубок меж кореньев старого бука. Громкий собачий лай разбудил ее.
По верху холма бежал человек в зеленоватой одежке. Сыромятные ремни перетягивали крестом его грудь. На них держалась сумка и какая-то железная палка, поблескивающая на солнце. Человек пересек поляну и скрылся в лесу. Лай все усиливался, затем затих и снова раздался, но уже за пригорком. Дагма с тревогой следила за происходящим напротив. Не в первый раз она слышала подобный лай и знала, что он означает. Прежде чем волчица решила, в какую сторону ей лучше всего убегать, с холма прозвучал выстрел. За ним, как бы вдогонку эху — второй. Ударившись о горы, он разлетелся по речной долине. Дамга кинулась наверх, подгоняемая тем же страхом, который она пережила в тот злополучный августовский вечер. С тех пор она все чаще нападала в горах на след охотника, а ее уши нередко улавливали лай его собаки.