Волчина - страница 5
Недоумки те (не перевелись они и поныне) сообразить (или прочесть, на худой конец) не могут, что не будь земля наша «поражена» этим великим природным даром, громадные территории от Печоры до Охоты и от Хантайки и Чокурдаха до Шилки и Аргуни были бы подобны каменной безлесной пустыне Гоби или Шамо...
Да, долго на базальтовой плахе не улежишь! И на нее затащил я еще одну — из белоснежного кварца. На высоту такую вода не поднималась. Волк сразу разглядел ее, обнюхал, все о ней узнал и лег рядом на густо обросшую синим мхом каменную площадку, прикрытую полукруглой зарослью кедрового стланика. Эта площадка стала его лежкой. Спальней его и наблюдательным пунктом.
Я не сразу сообразил, насколько здорово выбрал он место. Ему спокойно и удобно на синем мхе, кругом густая заросль, и он виден только из моего окна, да и то лишь потому, что знаю, где он лежит. А так — нипочем не разглядеть. Сам же видит все.
И все ветры — это он уточнил без метеостанции — на него. А от него ветра нет — закрывает дом. Такая вот штука...
Отсюда, с лежки, он учуял, а потом и увидел Вовку...
Это событие можно считать началом конца нашей с ним пасторали.
Вовка только ещё выходил из своего поселка, только еще вступил на тропу к моему дому... Но он шёл к Ключу. И волк насторожился...
В сторону моего дома люди ходили редко, хотя чуть ниже по Ключу некоторые гурманы брали воду. И ходили только компаниями. Кое-кто видел волка, слава пошла о его свирепости, о его размерах. А он был еще полуторагодовалым подростком- прибылым. И ни на кого не нападал. Но «слава» шла. И люди побаивались. Конечно, люди, привыкшие не задумываясь пользоваться оружием в своем таежном доме, могли бы не бояться волка рядом с жильем, а прикончить его одним выстрелом, как делали это с нашкодившими собаками. Но тайга есть тайга: эти же люди, которые без колебаний расправились бы с каждым, кто посягнул бы на их собственность,— хорошая собака в тайге многого стоит — люди эти имели право полагать, что и я могу выстрелить... В особенности характера человека и частности ситуаций входить не было принято. Главное — волк поводов к ссорам не давал. Детей не пугал. А «какого собаку» кому держать — дело хозяйское. На том и стояли наши отношения с моими ишимбинцами...
Вовка, будучи человеком взрослым и любознательным, тоже слышал о волке. Но когда они встретились на тропе — волк ждал его в еловой рощице,— Вовка по обычаю ткнул серую «собаку» кулаком в нос, и, прогладив пятерней ее крутой лоб, загривок и исчезающий ремень тёмной шерсти на хребте, не останавливаясь, пошел дальше к Ключу. Было это вечером, я успел умыться после работы и вышел из дома по хозяйству. Я увидел на тротуаре Вовку и следом волка, который шел за ним, откровенно и с интересом обнюхивая его штанишки. Я взял Вовку на руки и заметил, что волк занервничал. Он не рычал, не выдавал себя известными мне движениями. Но он очень нервничал. Сперва я подумал,— не ревнует ли? Нет. Он нервничал...
— Нравится пес? — спросил я Вовку.
— Не-а! Он неправильный, собак. У него хвост палкой виснет. А у Белка нашего кольцом загнутой. И у Байкала.
— А знаешь, Вовка,— ведь это волк у меня.
— Сам ты — волк,— сказал Вовка и начал мне довольно точно описывать волков, о которых он по книжкам и рассказам предков знал в свои неполных пять лет довольно много.
— Ну, не волк — и ладно. Играй с кобелем.— Я спустил Вовку на землю, и они ушли за бассейн, к устью Ключа — впереди Вовка, за ним волк.
И вот все время, которое довелось нам троим прожить на Ишимбе, эта отныне неразлучная пара так и ходила — маленький Вовка и сзади, тенью, огромный волк...
Надо же: спал волк остаток ночи на лёжке у моего окна. И ждал, когда за три километра от нас в доме на горке, в Ишимбе, кроватка скрипнет под Вовкой...
Родители его уже на работе были, а Вовка еще досыпал свое. Потом он враз просыпался и тотчас перелезал через сеточку. Тогда кровать и скрипела. И тогда же волк вставал и шел в поселок...
Он шел к Вовкиному дому, и ему на пути никто не встречался. Так получалось, конечно. Поселок рабочий: взрослые уже трудились, старшие ребятишки сидели в школе и... никто волку не встречался. «Практика така,— говаривал Вовкин отец Иннокентий. Люди боялись. Собаки вроде вымирали, когда волк шел к Вовкиному дому. Будто и не было в поселке собачьей компании, которая везде поспевала — в магазин, в столовую, в баню... Но у собак-то повод был бояться! Собачий телеграф давно уже сообщал о его походах на дальние прииски... Я об этом и без телеграфа знал. Мне мужики с Устья уже намекали: