Волчий билет - страница 19

– В любом доме что-нибудь да прячут, – ответила хозяйка.

– Возможно. Но данный вопрос в компетенции прокуратуры, я лишь разыскник, меня он не интересует, – ответил Гуров.

– Вчера заходила и прокуратура, в отличие от вас скромный, стесняющийся мужичонка в костюме фабрики «Большевичка» и несвежей рубашке. Так его дальше кабинета Платона и не пустили, – с вызовом сказала Вера.

«Гойда, скромный и стесняющийся, ты хорошо разбираешься в людях, умница, – подумал Гуров. – Если он почувствует криминал, то ты о костюме забудешь напрочь».

Он раскланялся, ручку целовать не стал, между прочим обронил, что непременно еще заглянет, и уехал.

Станислав сидел за своим столом, набычившись, перед ним лежал исписанный лист, видимо, рапорт.

– Тебя в морг не пустили? – спросил Гуров, снимая пиджак и закуривая.

– Впустили, но тела осмотреть не дали. Полагаю, что их там уже нет. Я драться с фээсбэшниками не стал, лица запомнил.

– Антон кололся героином, – сообщил Гуров.

– А ты откуда знаешь? – Станислав даже подпрыгнул.

– А ты? Докладывай. – Гуров уселся на свое место, подпер ладонью подбородок, раздумывая, что говорить Станиславу, а что пока придержать.

– На входе в морг меня тормознули, отправили к начальнику, который мне ласково сообщил: мол, в помещение занесен некий вирус, вход посторонним запрещен, персонал проходит специальную дезинфекционную обработку. И вообще, на кой черт козе баян, он лично в ближайшие сутки туда ни за какие коврижки ни ногой! Пошутил, мол, трупы не разбегутся, пересчитаны, пронумерованы, лежат в своих камерах спокойно. Я у него ради смеха спросил, чего тогда парни с пистолетами их стерегут. Очкарик с седой бородкой мне серьезно ответил: стерегут не мертвецов, а вирусы, и таких, как я, любопытных гоняют. Ребята из КГБ, такие буквы дядечка не забыл, с ними лучше не связываться, а то в морг хоть и не пускают, а свободные камеры еще имеются. И ты знаешь, Лев Иванович, услышал я в его голосе некую угрозу или тоску по светлому прошлому, не поймешь. Нехороший дядечка, недобрый, – сказал Станислав.

Гуров понял, что друг далеко еще не закончил, закурил новую сигарету, терпеливо ждал.

– Ну, думаю, – продолжал Станислав, – коли ты непременно желаешь от меня что-то скрыть, то я твой секрет непременно узнаю. Он со мной сладко разговаривал, так я с ним еще слаще. Чуть к стулу не прилип. Карантин так карантин, говорю, оно и к лучшему, меньше мороки, быстрее домой попаду, расшаркался и на выход. Прикупил в ближайшей палатке несколько плиток шоколада, на пятьдесят рублей, между прочим.

– Оплатим. – Гуров вынул из сейфа конверт, достал из него пятьдесят рублей, перебросил на стол друга.

– Я вижу, ты, Лев Иванович, завелся. Это хорошо. Нянечка, сестра, другая сестра, разведывательные вопросы, улыбки, комплименты, и уперся я в очень сердитого доктора, как в стену. Гонит меня и гонит, я и с одного бока, и с другого, ни в какую. А когда я власть матюгнул, высказался, мол, нас на защиту закона поставили, а богатенькие тем законом подтираются, в глазах у доктора мысль появилась. Я ухватился, тяну. И образовалась такая картина.

Вчера около семнадцати прозекторскую заперли. Там главанатом, неизвестные в штатском. Все срочные вскрытия в другое место перенесли. Тишина. Охрана. Все притихли, ничего понять не могут. Так и не поняли. Утром стало известно, что главанатом, может, его по-другому называют, заболел, сел в свою машину, домой уехал. Затем, говорят, взял отпуск за свой счет, укатил в санаторий. Даже друзья не знают в какой. Главврач утверждает, что говорил с ним по телефону, имеет заявление, написанное собственноручно.

Мой врач, который все рассказал, в бешенстве, говорит, не тридцать седьмой, вскрытие провели незаконно, какие-то сроки не выдержали, не уточнял я, помалкивал да кивал. Позже узнаю, при вскрытии, кроме начальства, некий практикант-студент присутствовал. Он там вторую неделю ошивается, полы подтирает, инструмент моет, в общем, «шестерка». Так ему практику закрыли, нужные бумажки подписали, говорят, учись дальше, здесь под ногами не крутись. Тут, Лева, я и понял, вот мой шанс.