Волчья ягода - страница 35
– Ну какой же ты бестолковый, Мишенька! – Людмила опустилась в кресло, вытянула уставшие от долгого хождения на высоких каблуках длинные красивые ноги, затянутые в прозрачные дымчатые колготки, и, достав пачку сигарет «Мальборо», закурила, пуская дым ему в лицо. Красная короткая юбка ее, плавно переходящая в такого же кровавого оттенка вязаный джемпер, облегающий полную грудь и тонкую талию, задралась, открывая взгляду стройные бедра…
У Михаила перехватило дыхание. Он никак не мог сосредоточиться на том, что она пыталась ему внушить. Мысли его скакали, а тело предательски выдавало себя…
– Объясняю тебе все на пальцах… – хохотнула она, слегка раздвигая ноги и прищелкивая языком, играя с ним и явно провоцируя его на решительный поступок. – Мы отремонтируем твою квартирку, и я буду приводить сюда мужчин. Самое большее – на два часа. А ты в это время будешь либо сидеть в другой комнате, либо уйдешь куда-нибудь погулять… За это ты будешь сыт, одет и вполне доволен своей жизнью…
Да, приблизительно этого он и ждал, но только не предполагал, что разговор примет настолько откровенный характер.
– А спать-то ты со мной будешь?
– Ночью, дружок, ночью мы с тобой будем отдыхать. Ведь днем тебе придется ходить на рынок, по магазинам и готовить, а я буду заниматься другими вещами… Понимаешь, так живут многие… Снимать квартиру дорого, к тому же придется нанимать прислугу, то есть. А так мы сможем сэкономить довольно приличные деньги… Ну, как тебе мое предложение?
– Но зачем тебе это? Зачем тебе я? Ведь ты же сама только что сказала, что я – НИКТО… Ты же можешь найти себе мужчину более достойного и красивого…
– Дурачок, да разве ТАКОЙ позволит МНЕ заниматься проституцией? Какой приличный мужик согласится, чтобы его любовница спала с другими? Ты уж извини, что я так с тобой… откровенно. Но ведь ты же безработный, а я предлагаю тебе довольно приличное существование. Я, женщина! А ведь по логике вещей это ты должен был предложить мне содержание взамен на любовь или секс… Постарайся взглянуть на вещи реально… У меня раньше был сутенер, но в гробу я видала таких сутенеров! Я сбежала от него и решила напиться. Пошла в бар, а там встретила тебя. У тебя такие добрые глаза… Миша, подумай хорошенько… Доверься мне, и все будет хорошо. Мы отремонтируем твою квартирку, приведем ее в божеский вид, купим хорошую мебель, холодильник, набьем его продуктами и будем потихоньку жить… Ведь у тебя же сейчас шаром покати!
Он слушал ее и никак не мог понять, радоваться ли, что ему предлагают другую, более комфортную и сытую жизнь, или оскорбляться по поводу того, что его принимают за кретина, у которого, кроме квартиры, ничего нет. Особенно ума и достоинства.
Но ведь она права, эта шлюха. Ну что такого он из себя представляет? Поварские курсы, работа в забегаловке-пельменной, стакан вина перед сном и короткий сон, обрываемый звонком будильника, зовущего на работу, в серые беспросветные будни…
А ведь он еще молод, он еще почти не жил! Но и жить-то, оказывается, еще нужно уметь. А он не умеет. Ничего не умеет. Разве что жаловаться на неудачи и глушить вином или водкой тоску, причину которой он и сам не в силах понять. И то, когда есть деньги.
И он согласился. На время ремонта, который затеяла энергичная Людмила, они переехали во вьетнамское общежитие, где сняли за гроши угол с двумя узкими кроватями. И хотя они спали порознь, его новая подруга все же успела проявить свои способности и доказать, что их устная договоренность уже вступила в силу и что ночи принадлежат только им двоим. И Михаил, который никогда еще в жизни не имел женщину «досыта», впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.
На допросе у следователя ему было довольно сложно отвечать на вопросы, связанные с исчезновением Людмилы. Как он мог объяснить этому очкарику, что его подруга вела довольно свободный образ жизни и встречалась с десятками мужчин, которые платили ей за то, что она проводила с ними время. И если в начале их совместной жизни она старалась ночевать «дома», то позже случалось всякое… Она могла уехать в Питер с постоянным клиентом и жить там с ним в гостинице, пока тот не закончит свои дела; иногда такие «командировки» длились неделю, а то и больше. Бывало и такое, что Людмилу приглашали пожить в загородном доме клиента несколько дней или погостить в московской квартире, обслуживая приехавших издалека партнеров по бизнесу. Как правило, после таких долгих отлучек Людмила возвращалась похудевшая, долго отсыпалась, приходя в себя, и была не в силах даже разговаривать с Михаилом. В такие дни он жалел ее и уговаривал бросить свое тяжелое ремесло, на что получал один и тот же ответ: я больше ни на что не пригодна, это все, что я умею делать в этой жизни. А дальше, как правило, следовало какое-нибудь грубое слово, характеризующее ее жизнь в целом…