Волчья ягода - страница 21
И не подозревала несчастная Арзи, что в это время за ней неотступно наблюдает пара грозных очей…
Послышался вдруг легкий шум, и две руки крепко обхватили Арзи. Закричала она, но крепкие большие ладони заткнули ей рот, накинули на голову темный плащ, а сверху связали веревками.
А когда прибежали на крик односельчане и несчастный Абу-ака, было уже поздно. В трюме купеческого судна красавица Арзи плыла в Стамбул, чтобы стать наложницей самого турецкого султана.
Тосковали о бедной девушке все жители деревни. Больше всех убивался отец родной и жених нареченный. А фонтан, у которого повстречала Арзи своего суженого, зачах…
Тосковала и несчастная Арзи по родному дому, по отцу, по суженому…
Вскоре родила она девочку. Но ребенок не принес облегчения ее душе. Ровно через год после того, как разбойники силой увезли ее в далекий край, поднялась Арзи с ребенком на угловую башню султанского сераля и бросилась в пучину Босфора.
И в тот самый вечер, когда это случилось, жители деревни увидели, как к фонтану и берега Мисхора подплыла печальная русалка с младенцем на руках. И с тех пор каждый год в тот же самый день подплывала русалка Арзи к берегу и сидела у фонтана, глядя печальным взором на родную деревню. И потом, опустившись в морские волны, исчезала в них до следующего года…
Ты замолчал и долго смотрел на море, вдаль, словно надеясь разглядеть в темных волнах ту самую русалку…
– А юноша, ее нареченный? Что с ним стало? – спросила я напряженно, чувствуя, что твой ответ для меня очень важен.
Ты вздрогнул, услышав мой голос – как будто совсем не ожидал увидеть меня здесь. Долго и пристально смотрел в глаза, потом грустно улыбнулся и тихо сказал:
– А что – юноша? Юноша погрустил и женился на другой.
– Но почему? – мне стало больно от этих слов. – Ведь он любил Арзи! Ведь это легенда, а в легендах все должно быть по-другому…
– Он любил Арзи, – согласился ты, по-прежнему улыбаясь. – Но ту, другую девушку, он любил тоже…
Я едва не плакала, а ты смотрел на меня и смеялся. Потом сказал:
– Глупышка. Да что с тобой? Эту легенду здесь все знают, неужели ты ее ни разу не слышала? И фонтан этот на набережной до сих пор стоит, и бронзовая русалка с ребенком на руках из воды поднимается… Не ездила, что ли, на экскурсию по городу?
– Нет, – я закусила губу, чтобы не расплакаться. – Не ездила. Я весь отпуск здесь провела, у моря. Мне море важней, чем экскурсии.
Ты кивнул, соглашаясь. Но смотрел по-прежнему с насмешкой.
– Странная ты… И… хорошая очень. У тебя глаза необыкновенные. Ты, правда, похожа на русалку.
Я отвернулась и тихо сказала:
– Если бы я на самом деле была русалкой, ни за что в жизни не согласилась бы променять жизнь под водой на земную жизнь.
– Не зарекайся. Ведь сейчас ты здесь. А значит, тому есть причина.
– Да, сейчас я здесь, – задумчиво повторила я. – Но для чего? Для чего я покинула море?
– Как знать. Возможно… Возможно, для того, чтобы встретить меня.
Ты говорил правду – но тогда я этого еще не знала…
Усмехнувшись твоим словам, тихо сказала:
– Жаль, не получится увидеть русалку. Я сегодня вечером уезжаю…
– Жаль, – согласился ты и взял меня за руку. – А может быть, останешься? На три дня всего, а потом вместе поедем… Останешься?
– Нет, – сказала я. – Не останусь.
– Останешься. Вот увидишь.
Двадцать лет уже прошло, а я так отчетливо помню этот день, как будто все случилось только вчера. Дождь застал нас на берегу. Молнии сверкали на почерневшем небе хищными желтыми змеями. Ты прижимал меня к себе, украдкой целовал мои мокрые волосы, а я все делала вид, что ничего такого не замечаю. Это была такая игра, и мне она ужасно нравилась. Только хотелось большего, нестерпимо хотелось, и тогда я сама подняла наверх мокрое лицо и нашла в сверкающей яркими бликами темноте твои губы. И прежде, чем поцеловать тебя, прошептала:
– Останусь…
Я и в самом деле осталась с тобой – на три дня.
Такой короткий срок был у нашей любви.
А потом наступила разлука.
Я знала о ней. Предчувствовала ее, ощущая невидимой тенью. Она была рядом с нами – пряталась в парке под каштанами, за большими валунами на морском берегу, под окнами гостиничного номера, где мы любили друг друга так, как будто каждый раз был последним.