Волгины - страница 50
Сильный девичий голос начинал запев; на следующей фразе к нему примыкало еще несколько теплых, не менее сильных голосов, хор ширился и рос и вдруг обрывался, и только серебряная струна девичьего голоса продолжала страстно звенеть в ночной тиши, пока хор снова не подхватывал ее, и так — без конца.
Алексей не заметил, как уснул… Ему приснилось, что едет он по лесу в грозу и «эмку» его швыряет на ухабах, и земля дрожит от непрерывных ударов грома.
«Говорил тебе поставить новый карбюратор!» — сердито кричит он Коле, но Коля — он же Шматков — смеется, показывая зубы… И вдруг множество загорелых рук подхватывают Алексея и начинают высоко подбрасывать. «Ух! Ух!» — вскрикивает он от удовольствия. Шматков смеется и кричит: «Надо ехать, товарищ начальник! Надо ехать! Будьте в надежде!»
Крик становится все громче, назойливее, и Алексей открывает глаза…
Склонившись над ним, Коля осторожно тряс его за плечо:
— Поедемте, товарищ начальник! Готово!
— Такие-то твои полчаса, — набросился на него Алексей, вставая и поеживаясь от рассветного холода. — Ведь мне к десяти часам опять нужно в Вороничи. Праздник нынче какой, а ты задержал меня в лесу до зари…
— Не ругайтесь, товарищ начальник. Пришлось в участковую мастерскую за такой пустяковиной идти. А это два километра. Пока механика разыскал. Теперь все в порядке, — смущенно оправдывался Коля.
— Я вот тебе задам такого порядка! — прикрикнул Алексей. — Я же тебе говорил, голова садовая!
— Алексей Прохорович, да я и так не более часа. Зорька-то, она теперь рано встает.
Было уже светло. От леса тянуло густым холодком, как из глубокого подвала. На траве, на коврике жемчужно отсвечивала обильная роса.
— Заводи, что ль, быстрее, — сердито приказал Алексей Коле.
Разминая ноги, он подошел к машине, открыл дверцу и остановился. Ему почудилось, что земля качнулась под его ногами. Странный гул неясно отозвался в его ушах.
— Что это гремит, Коля? — спросил Алексей. — Ну-ка, приглуши мотор.
Коля заглушил, и они оба прислушались…
— Я уже минут десять слушаю, — сказал Коля. — Похоже, орудия бьют где-то, не иначе…
— Какие орудия? Откуда?
— Самые обыкновенные, товарищ начальник… Артиллерия…
Алексей недоуменно глядел в небо. Там не было ни облачка, ни одной грозовой тени: всюду был покой.
На дороге показались люди. Кто-то пес красное знамя. Очевидно, бригады уже собирались идти в Вороничи на праздник. То глухие, то резкие раскаты непонятного грома возникали где-то за лесом — на западе, на юге, на севере и катились, сотрясая землю.
— А ведь это, похоже, у границы… Коля… Ведь тут до границы всего километров сорок. Должно быть, маневры. Как ты думаешь, Коля? — спросил Алексей.
— А кто ж его знает… Может, маневры, — пожал плечами Коля. — Домой поедем или в управление?
— Давай сначала в управление, — приказал Алексей и посмотрел на часы: было двадцать минут пятого.
— Смотрите, Алексей Прохорович, а ведь это дым, — сказал Коля, высовываясь из кабины. — Вон там, над лесом.
— Верно, дым, — согласился Алексей, все еще не садясь в машину, встревоженный загадочным зрелищем.
Огромные, шарообразные, вверху изжелта-красные, озаренные еще невидимым солнцем, а внизу темнолиловые горы дыма медленно поднимались в нескольких местах над лесом.
— Определенно, горит что-то, — мрачно сказал Коля.
— Ладно. Поедем, — хмурясь, распорядился Алексей и сел в машину.
В субботу вечером на пограничную заставу лейтенанта Чугунова, расположенную километрах в сорока от того места, где ночевал в лесу Алексей Волгин, приехала кинопередвижка. В старательно расчищенном садике, под навесом летней зрительной площадки, украшенной березовыми ветками, красными флажками и портретами вождей, бойцам был показан фильм «Волга-Волга».
Все время, пока киномеханик «крутил» картину, на площадке перекатывался дружный хохот, а кадр, в котором Игорь Ильинский падает за борт парохода, вызвал настоящую бурю.
Громче всех смеялся пулеметчик Иван Дудников, или, как его называли товарищи и командиры, Дудочка. Он по-детски прихлопывал руками по коленям, оглядывался на товарищей блестящими от восторга серыми бесхитростными глазами.