Волхв - страница 8
И почти сразу отлегло.
Старик устало оттолкнулся спиной от валуна и поднялся. Пошатываясь, сделал пару шагов и склонился над первым врагом. Лицо молодое, только-только жидкая бородка отросла. Башмаки остроносые кожаные, с двойной подошвой — горожанин. Простая посконная* рубаха, небогатый, скорее всего из прислуги. На груди в распахнувшийся вырез рубахи вывалился крест с новым богом, распятым на нем. «Как же можно носить на теле образ страдающего человека? Он же из тебя силу пьет через свое мучение. Вот и выпил. Нет, никогда не видел, как и второго — здорового, матерого варяга в мягких узорчатых сапогах с перевязью. На боку короткий меч, хорошо, что не успел достать. Под вышитой золотой нитью дорогой рубахой кольчужка — иди он позади, а не тот из прислуги, — ножом бы ничего не сделал. Повезло. Воин. Из дружины князя, похоже. На шее только ладанка. Не идейный, значит. Так, деньгу заработать приехал в наши края. Варяг — он и есть варяг, без роду и племени. Где платят, там и родина. Оба не наши. Пришлые. Ну, видать, так на вашем роду написано».
Старик ухватил первого врага под мышки и приподнял. Попятился, вышел к крайним валунам и затащил тело за камень, чтобы воргу* кости не поганили. Хотя, здесь в глуши день-два — от них и костей не останется, все лесные жители погрызут, растащат. На это Несмеян и рассчитывал. «Если в городе и хватятся пропавших, то уже не найдут. Поди, и в какой стороне искать-то не ведают. Мы же никому не говорили, куда пойдем. Из села выехали, будто в город, а потом уж свернули. Как же они нас вычислили? Не иначе, направление знают и на тропе где-нибудь в кустах сидят. Плохо дело, надо старику сообщить». Дед затащил под камень второе тело, наклонился и снял с пояса меч: «Внуку трофей, пригодится». Распрямился, отирая пот со лба. Прислушался. Тихо. Обычные звуки наполняли лес. По дереву пронесся рывком поползень, остановился. Увидел человека, смешно повертел серой головкой, разглядывая его через черную полоску, забежавшую на глаз-пуговку. И побежал дальше по стволу, куда-то вверх по своим делам.
Старик подкинул в руке меч и провел по поверхности ножен пальцем. Кожа ощутила холод хорошо выделанной бычьей шкуры. Железные бляхи крепились лишь у основания и на самом конце. Он вытянул меч. Харалужский клинок! Голомня засеребрилась, заиграла в ровном свете подлеска волнистым узором — елочкой. «Вот это меч!», — восхитился дед. — Дорогой внуку подарок будет. Для верности он щелкнул ногтем по гибкой голомни*. Долгий ровный звон подтвердил его вывод. Старик довольно улыбнулся и кинул оружие обратно в ножны. Затем развязал пояс и пропустил его через кольцо ножен. Подвязав меч, он еще раз придирчиво оглядел место сражения и, оставшись удовлетворенным, зашагал по тропе, по пути с удовольствием замечая, что следов телеги почти не видно. А пройдет ночь их и вообще не останется.
Гор ожидал в тенечке, спрятавшись в густой еловой поросли. Увидев деда, он с улыбкой вышел из леса, ведя Труденя в поводу. Старик устало присел на телегу:
— Молодец, — нашел он силы похвалить внука. — Правильно сделал, что сховался. Шли за нами.
Внук скинул улыбку:
— Кто?
— Ведомо, кто, недруги наши. Варяги. Не дает им покоя капище Белбога. Все дорогу отыскать пытаются.
— А ты их..?
— Да, — старик опустил голову.
— И что мы им, православные, сделали, что они за нами, как за ворогами охотятся?
Старик хмыкнул:
— А ты слышал, что теперь они себя тоже православными называют.
— Как так? — не понял Горий. — Это ведь мы мир богов наших — Правь — славим, а не они?
— А христиане говорят, что, мол, они Христа своего правильно славят, оттого тоже православные.
— Ну, дают. Как же это можно нашу Правь переиначивать.
— Можно, внучок, можно. Тем у кого ни чести, ни рода нет, кто от своих богов и предков отказался, им все можно… Потому как темные потерянные души у них.
Гор возмущенно качнул головой и прижался щекой к морде послушно замершего коня:
— Но ведь наши боги им отомстят, правда, деда. И за моих папу и маму тоже.
Старик помрачнел:
— Отомстят, конечно, но только не сейчас. Темное время начинается на Руси. И, как говорят ведуны, много столетий продлится. Уснет Русь, забудет славу свою и имена предков, которые Боги наши. И будет спать, пока русичи снова о Макоши и Велесе не вспомнят. Не начнут Белбогу требы носить. А вот как вспомнят, тогда и возродится Светая Русь, новым светом озарится и поведет за собой все белые народы. Так в Ведах сказано. Но, правда эта никому не нужна.