Волк в капкане - страница 6
Артур мог бы ей много порассказать про этот «Беркут», потому что он и сам там бывал часто, когда находился в городе. Вообще это был спортбар, там стоял телевизор с большим экраном, продавалось кеговое и бочковое пиво, и в дни, когда шли какие-нибудь мало-мальски интересные спортивные трансляции, там было слишком многолюдно и небезопасно. В остальные дни там ошивалась местная шелупонь, от портовых работников до студентов и самых мелких банковских клерков. «Беркут» был демократичным баром, вполне популярным, он не пустовал никогда. Но «местная шелупонь» не всегда была безопасной и дружелюбной, в «Беркуте» бывали драки и даже поножовщина, там можно было почти в открытую купить травку, а то и что-нибудь покрепче, в общем вряд ли это было место для девственницы со второго курса университета.
Она вошла в бар, оставив плащ в гардеробе. К ней сразу прилипло несколько заинтересованных мужских взглядов. Она их заметила, засмущалась и поспешно скользнула на табурет у стойки.
— Что будем, крошка? — промурлыкал бармен Жан Андре.
Она бы с удовольствием заказала фанту, но решила, что это по-детски… а она уже взрослая, поэтому заказала шампанское, хотя терпеть его не могла. Шампанское в «Беркуте» никогда никто не пил, но в меню оно все же было (хотя один бокал стоил столько же, сколько бутылка). Жан Андре ухмыльнулся, налил в бокал «Асти Мартини» и покачал головой, но ничего не сказал. Девчонка за стойкой была прехорошенькая, но страшно испуганная и зажатая, пусть расслабится, хуже от этого не будет.
Рене закурила длинную тонкую сигарету, отпила шампанское. Она не обладала особо развитой интуицией, и не чувствовала очень пристального взгляда, между тем человек буквально поедал ее глазами. Если бы об этом узнал Артур, он бы уволок ее из бара тут же и без разговоров, но Артур был в Санкт Моритце на сборах.
Бруно Айнхольм пользовался в этом районе города очень противоречивой репутацией. С одной стороны, он был довольно популярен у местной шелупони — денег у него было много, угощать весь бар он любил, у него всегда были сигареты с травкой, и девушкам он нравился. Даже очень. Каждый день с новой. С другой стороны, он был замешан в каких-то неблаговидных делах, приторговывал наркотой в Платцпроменад, будто бы посадил нескольких подростков на иглу, его арестовывали по обвинению в убийстве, но отпустили за недоказанностью. И еще была какая-то история с арестом за малолетку. Он был скользкий тип, но у него было более чем достаточно внешнего лоска. Высокий брюнет с черными страстными глазами и тонким, гибким телом танцора фламенко, с цепочкой на шее и бриллиантом на мизинце, он в свои 28 лет выглядел загадочным и порочным, как падший ангел или герой любовного романа эпохи барокко. Он сам себе присвоил и всячески пиарил кликуху «Падишах».
У Падишаха была особая склонность к девственницам. Спать с девушкой, у которой уже кто-то был, казалось для него сродни покупке в секонд-хенде. Раньше у него особых проблем не было, пока родители одной из 15-летних подружек Бруно не отнесли заявление в полицию. Ох и помотали ему тогда нервы… Родители потом заявление забрали, справедливо рассудив, что ни к чему портить девочке жизнь такой оглаской, но Айнхольм оказался на карандаше у полиции, что его не радовало, так как оказаться в тюрьме, да еще по такой статье, в его планы не входило. Но с тех пор у него ни одной девственницы не было. Разве же они ждут 18-летия, сучки эти? Они с 14 лет с кем попало, но полиция куда снисходительнее к ровесникам этих шлюшек, чем к взрослому человеку, 27 лет — уже пора понимать, что делаешь. Среди 18-летних девушек девственниц не было, а если были — то красотой не блистали. А некрасивых девушек, а также толстух и ботанок, он не любил.
И вот наконец ему повезло. Вон та брюнетка, за стойкой… Несмотря на чересчур откровенную одежду, она прямо-таки светилась невинностью. И была недурна собой. На ее лицо он почти и не смотрел, но фигуру изучил вполне пристрастно. Длинноногая, с роскошной грудью, никогда он не видел такую сексапильную целочку. Падишах был неглуп и умел ухаживать за девушками, в том числе и за невинными сексапильными целочками. Он направился к стойке и грациозно подсел на соседний стул.