Волки - страница 8

А сам подумал, что здесь становится слишком шумно и опасно, пора уводить табор в другое место. Понял Михай, что этот человек ищет Митю, он его враг, и если найдет парня здесь, то прольется кровь. Однако это чужая кровь и чужие дела, и цыган они не касаются. Но потом вмешаются власти, пойдут расспросы, допросы и покоя уже не будет.

— Иди с Богом, гаджё, — сказал Михай спокойно, — твои дела нас не касаются. Мы в них не вмешиваемся, и ты нас не обижай. У нас своих забот полно, что нам до чужих страстей?

— Хитер ты, старик, — ответил ему чужой. — Видели того, кого я ищу, среди ваших.

И снова Михай подумал, что нечисто в таборе, ведь это кто-то из своих, наверное, за большие ловэ[7] выдал чужаку тайну. И значит, в таборе гнида завелась, с этим тоже придется разобраться.

— Что может увидеть тот, кто слеп, — сказал Михай. — Он и рядом с собой-то плохо видит…

— Не крути, старик. Позови того, кто мне нужен.

— Уходи с добром, — резко ответил Михай.

Чужак вдруг выбросил вперед правую руку, в которой держал пистолет. Раздался выстрел, и Михай как-то странно осел на землю. Вася бросился было к нему на помощь, но второй выстрел сразил и его. Со всех сторон бежали цыгане, вооружившись кто чем мог. Но чужой уже отступил в глубину леса и скрылся за деревьями…

— Ищите, ромалэ, — крикнул Тари, — обоих чужаков ищите. Найдете, убейте их!..

Никого не нашли цыгане в лесу, и это тоже было дьявольским наваждением. Чужаки словно сквозь землю провалились — лес, который ромалэ испокон веков считали своим, принял и укрыл чужих. Знать, прогневали за что-то Дэвлу, а за что — никто не понимал. И даже пхури не сумела ничего объяснить. Содрогнулась старая гадалка от того, что произошло, удалилась в свою палатку, и никто не смел ее беспокоить.

Все затихло в тревожном ожидании. Вот-вот должно было случиться что-то такое, что наконец развяжет этот мертвый узел, сотканный из беды и несчастий. Смолкли разговоры. Кругом воцарилась необычная для таборных людей тишина. Многие сразу же связали все происшедшее с рождением у Ружи девочки, на голове которой был крест. Нечистая обратила свой взор на табор, посчитали они, и единственное, чего не могли постигнуть, за что им выпало такое. Все с нетерпением ожидали барона, он приедет, разберется во всем, он — единственная надежда на то, чтобы развязать этот узел.

Вместо барона в таборе внезапно появился Савва, и это было настолько неожиданно и страшно, что все онемели. Ведь ему запретили приходить сюда, барону даже пришлось уехать, чтобы утрясти его дело в другом таборе. И вот — Савва был здесь!

Он шел и улыбался так, будто ничего не случилось и не было за его спиной стольких событий. Цыгане расступались перед ним, не зная, как им поступить. Молодежь любила Савву и поддерживала его, а старики, ну что они могли сделать — барона-то ведь не было?!

— Что поникли, ромалэ? — спросил Савва, остановившись возле толпы цыган. — Или забота какая у вас? — И он обнажил в улыбке длинный ряд белых зубов.

— Здоров, морэ! — откликнулся Тари.

— Слава Дэвле, все в порядке.

— Разве не было криса? — спросил Тари. — Там, откуда ты приехал?

— Ишь ты, — ожесточенно проговорил Савва, — все вы ждете, чтобы меня осудили.

— Не так это, не хотим мы тебе зла, но закон над нами…

— Закон! — снова усмехнулся Савва. — Не может закон отторгать своих, не может… Кто тогда среди цыган останется? Вася, что ли?

— Нет больше Васи, — ответил ему Тари, — убили его. Чужак убил.

Воцарилось молчание.

— Он — мертв? — спросил Савва.

— Кто? — не понял Тари.

— Чужак этот.

— Ищут его.

— Что-то вы стали уставать и долго не можете решить своих проблем.

— Много всего было в таборе за время твоего отсутствия, — сказал Тари.

Савва помолчал немного, словно давая возможность Тари высказаться до конца, но больше ничего не услышал, и тогда он громко, так, что слышали все, сказал:

— Если уж вы не можете за себя постоять, этих чужих приволоку я…

И, даже не оглянувшись, Савва двинулся в сторону леса. Цыгане долго еще не решались заговорить. А когда Савва скрылся за деревьями, Тари крикнул:

— Что же вы, ромалэ, что же вы одного его отпустили, ведь у чужака пистолет?!