Вольные - страница 19

– А ты сам её видел?

Чеченец посмотрел на Макса стеклянными глазами:

– Сотни раз. Я смотрел как она медленно приближается к человеку неторопливой поступью. Оптика СВ-98 отлично увеличивает цель, а тяжёлый приклад винтовки хорошо фиксирует жертву. Приблизившись к человеку, она окутывает его своим ледяным дыханием, и враг начинает шевелится. Я всегда видел их предчувствие и ощущал лёгкую дрожь, пробегавшую по их коже в этот самый предсмертный момент. А потом бах… и голова разлетается вдребезги…

Максу он нравился несмотря на все его жуткие недомолвки и шоу-представления с ножом. Он был надёжным другом, в котором они с Севой были уверены на все 100 %. Чего нельзя было сказать о Богатыре.

***

Богатырь, в миру Савелий Богатырёв, был рослым и высоким культуристом с неплохой боксёрской подготовкой. Когда он лупил в зале грушу, шлепки от его мощных ударов было слышно на весь клуб. Спортивный снаряд качался из стороны в сторону, давая понять окружающим, сколько природной дури было в этом громиле.

Несведущие в единоборствах ротозеи как загипнотизированные удавом Ка бандерлоги восхищались его техникой, однако Макс как профессиональный кикбоксёр знал, что техника у Богатыря хромала. Он бил за счёт своих физических данных, вкладывая в удар только силу бицепса и грудных мышц, слегла помогая им мышцами корпуса. Но при этом он полностью игнорировал движения ног, с которых и должен начинаться удар руки.

– Идём побоксируем, – предложил он однажды Савелию.

Богатырёв, не подозревающий на тот момент о том, что Максим был мастером спорта, самодовольно усмехнулся и принял вызов. Он накинулся на Макса словно ураган, обрушивая на него град ударов и постоянно нависая над ним своим более габаритным телом. Макс легко переждал его атаку, плотно закрывая перчатками корпус и голову и постоянно смещаясь по сторонам. Через минуту, когда дыхалка у Савелия закончилась, Макс начал простреливать его по печени и солнечному сплетению. И вот тогда Богатырь понял, что значит техника удара. Под конец раунда он уже полностью опустил руки, защищая свой корпус, и тут же заработал нокаутирующую двоечку в челюсть. Его грузная туша перелетела между канатов и грохнулась за пределами ринга. Когда Макс подошёл к нему, на лице у Богатыря больше не было самодовольной улыбки.

В целом, он был правильный пацан, хорошо махал руками, не курил и не пил, с десяти до шести сидел в офисе, а вечерами палил фаеры на матчах. Он всегда поддерживал свою команду на выездах, и был серьёзной опорой для друзей в битвах. Но у него был один минус – он был зависимым от тёлок. Из-за этого он всегда модно одевался, ежедневно брился и тщательно укладывал причёску. Максу он напоминал Фокса, из «Места встречи изменить нельзя».

– Кабаки и бабы доведут до цугундера, – говорил в фильме Горбатый про неуловимого члена банды «Чёрная кошка».

И Макс всегда думал, что, если бы у них была своя группировка и за ними охотились менты, то Богатырь обязательно попался бы к ним в лапы через очередную свою тёлку, у которой бы мусора устроили на него засаду. Это было его слабое место, а в остальном Богатырь был мировой парнишка, крепкий в плечах и живущий по законам улицы.

***

Кроме Чеченца и Богатыря было полно парней, кому можно было доверить свою спину в критической ситуации. Иногда с самыми идейными и дерзкими из них Сева и Макс устраивали походы не только на стадионы и пустыри на окраине, но и в самые тёмные кварталы города, где уютно и спокойно проживали свои жизни обыватели. И если им на пути попадались те, кто бухал, то они получали билет в больницу.

Они называли это чисткой. Идея громить квартиры, где продавали самогон и отлавливать барыг, распространяющих шмаль, пришла им гораздо позже, уже после того как они пошли своей дорогой. Дело в том, что все эти походы не одобрялись другими фанатами, включая Прохора. Прохор был главным, кто курировал их группировку. Он чётко придерживался правил, по которым существовало футбольное движение.

Макс и Сева не могли уместиться в рамках кулачных забав с такими же пацанами, как и они, только укутанными во флаг другой команды. Все эти кричалки на стадионах прельщали их постольку, поскольку служили предвестниками жестокого рубилова, в котором они ощущали вдохновение и сладость жизни. К тому же они не поддерживали пивные традиции хулиганов и находились в крыле тех, кто предпочитал разгонять свою злость на тренировках.