Вольный Флот - Энциклопедия - страница 16

«Мы — китты! Каждый из нас знает свое место в строю, свою роль в бою и свою цель в жизни.Мы — китты! Каждый из нас знает, что один зависит от всех и все зависят от одного в решающий момент.Мы — китты! Каждый из нас знает, что знание, хитрость и подготовка ломают врагов сильнее и многочисленнее.Мы — китты! Мы учимся, чтобы быть хитрее!Мы — китты! Мы тренируемся, чтобы стать быстрее!Мы — китты! Мы убьем вас, чтобы продолжить жить!»

«Внутри расы киттов наиболее выделяются два подвида: «агрессивные» и «долинные», хотя эти термины — всего лишь вольность моего коллеги, не сумевшего перевести с киттского самоназвания.«Агрессивные» китты имеют покровительственный многоцветный окрас и более длинный, толстый пушистый хвост, закругленный на конце. Как следует из названия, «агрессивные» китты обладают более вспыльчивым и тяжелым характером и склонны решать спорные вопросы физическим насилием.«Долинные», напротив, имеют более спокойный нрав и больше склонны договариваться и решать проблемы мирным путем. Окрас у них менее контрастный, иногда однотонный, что считается очень красивым, а цвета меха более разнообразные. Хвост короткий, сужающийся к концу и часто заостренный.У меня есть теория: данные различия вызваны тем, что «долинные» китты значительно раньше перешли к общественному образу жизни и стали развивать сельское хозяйство, в то время как «агрессивный» подвид продолжал добывать пропитание охотой, большую часть времени проводя в одиночестве.Удивителен тот факт, что, несмотря на такие различия в образе жизни, история не сохранила упоминаний о конфликтах между этими подвидами. Более того, из летописей следует, что они активно и плодотворно сотрудничали, обмениваясь при необходимости едой, ресурсами и ценной информацией».

«Еда, которую мы находили, — отравлена. Вода — отравлена. Любой, кто удалился от войска за пределы видимости, считался мертвым. Ночь была временем смерти — часовые, охранявшие лагерь, исповедовались у капеллана, ибо многих недосчитывались наутро. Наши доспехи проржавели от пота, но снять их и сложить в обоз было смерти подобно: подлый выстрел отравленной стрелой поджидал любого и в любой момент.Мосты были ловушками, с огнем и грохотом рушащимися под ступившими на них. Дороги были ловушками — мы даже не оборачивались, когда под очередными несчастными разверзалась яма с кольями. Склоны были ловушками, с которых на нас сыпались камни,Поняв, что мы зависим от лошадей, они начали убивать несчастных животных. Те, что остались, шли в середине колонны, заслоненные нашими телами.Мы и раньше имели дело с слабыми народами, не решавшимися сразиться с нами в честном бою и пытавшимися убивать подло. Но мы всегда шли вперед и побеждали. А сейчас я все чаще слышу, что мы идем в Бездну. Всемогущий, обрати взор на страдания воинов твоих, укрепи дух живых и дай покой мертвым, ибо я это сделать не в силах».

«Когда-то и мы были рудой. Ценили вещи которые нам были не нужны, боялись того, что не представляло для нас угрозы, и тратили время на то, что не имело смысла.А потом пришел огонь. И огонь разделил нас на сталь и шлак. Шлак был красив, каждый его кусочек был особенным, многие сверкали на свету подобно драгоценным камням. Но шлак хрупок. Под ударами он стал пылью, а пыль — грязью.Но те кто выдержал огонь, стряхнул с себя шлак и став сталью пошел в бой. Удары сделали его оружием, а трудности закалили. И, закалившись, сталь прошла через врагов, как клинок проходит сквозь плоть.Народа которым мы были — больше нет. Вся руда переплавлена. Теперь есть только мы. И имя нам — сталь».