Вологодский клад - страница 3

Ивашка усмехнулся, доел окуня, сказал «до свиданьица» и шагнул за порог. И сразу человек в оранжевом плаще тоже встал со своего места, бросил хозяину крупную монету и, ничего не сказав, покинул харчевню.

Ночь была темная, ветер, грязь… Шагает по грязи Ивашка и чувствует: кто-то его догоняет. И слышит он резкий голос:

— Стой на месте!

Испугался Ивашка. Прижался к каменной стене как раз под висящим тусклым фонарем и видит: надвигается на него высокий незнакомец. По виду — иноземец, в плаще и шляпе, рука — на рукоятке шпаги.

— Открой мне, Ивашка, тайну, — говорит иноземец по-нашему, но по-иностранному русские слова выговаривая. — Скажи, где зарыты вологодские сокровища?

— Не могу я тебе этого сказать, господин иноземец, — отвечает Ивашка. — Никак не могу. Ведь сокровища-то — они нашенские, вологодские.

— Не скажешь? Тогда я убью тебя! — выхватывает шпагу и направляет ее в Ивашкину грудь Корнилий де Бруин.

— Уж коли так… то придется говорить, — соглашается Ивашка. — Только не лишай меня жизни. Жизнь-то дороже тайны.

— Говори! — приказывает Бруин.

— Но сперва, — просит Ивашка, — ты, господин иноземец, клинок свой убери и в меня им не тыкай. Я этого никак не люблю.

Бруин опустил шпагу. Ивашка вздохнул облегченно и начал рассказывать:

— Я ведь, господин иноземец, по ремеслу своему — землекоп. А дело было так: как-то копали мы, землекопы, канаву около Софийского собора на Соборной горке — есть такая горка, в Вологде ее каждый знает. Ну так вот, значит, копали… и наткнулись на подземный ход. Сыростью да гнилью пахнуло на нас. Товарищи мои испугались. «Давайте, — говорят, — робята, закидаем этот ход землей. Как бы чего не вышло». А мне любопытно стало. «Погодите, робята, — говорю я им, — любопытно все же взглянуть». Спустился я в подземный ход и пошел по нему. Иду согнувшись. Темно. Сыро. Страшно. Вдруг чувствую на ощупь — передо мной железная дверь. А из-под двери — тоненькая полосочка света. Да и не свет это, а сияние какое-то. Стало мне совсем жутко. Такой страх напал, что побежал я назад. Выскочил наружу и дальше бегом. Сотоварищи мои, землекопы, за мной бегут. «Что? Что?» — спрашивают. «Погодите, братцы, — говорю. — Дайте отдышаться». «Да что же там все-таки такое?» — наступают они на меня. «Не знаю точно, — я им отвечаю. — Но вроде бы клад. Сияют там из-под двери чудные сокровища». Вернулись мы назад. И что ты думаешь — нет больше подземного хода, закрылся ход, и не видно даже, где он был. Тогда мы и поняли: клад этот заколдованный. И просто его не возьмешь.

— Что же делать надо? — спросил Бруин.

— Есть такие средства, чтобы расколдовать, — ответил Ивашка. — Советовался я со стариками, они посоветовали кое-что верное. Хотел было я сам искать, только вот одному боязно.

— Я не испугаюсь, — сказал Бруин. — Давай искать вместе.

— Давай, — согласился Ивашка. — Но только ты сперва ответь, для чего тебе нужны сокровища? Для корысти? Разбогатеть хочешь?

— Нет, — твердо произнес Бруин. — К богачеству я не стремлюсь. А нужны мне эти сокровища, чтобы подарить их девушке, которая красивее всех на свете…

— Неужто всех красивей? Не ошибаешься ли? — усмехнулся Ивашка. — Ну ладно, дело это доброе. Значит, клад искать можно. Приходи ко мне завтра — живу я в землянке у Ленивой площади — и начнем.

— И начнем, — отозвался Бруин и вложил в Ивашкину руку серебряную монету.

Затем они разошлись в разные стороны, довольные друг другом.

Вологда просыпалась рано и сразу принималась за дела.

Открывался гостиный двор, где продавали заморские и русские товары: сукна, шелка, оружие, посуду, хлеб, пушнину, лен, сало… Открывались торговые ряды у каменной стены вдоль реки Золотухи: мясной и рыбный, соляной и свечной, сапожный и серебряных дел… Купцы нахваливали свои товары.

В кузницах кузнецы брались за молоты — только звон стоял. В Вологде много было кузниц.

Каменщики шли возводить новый каменный храм.

Канатчики вязали канаты.

В центре города, близ Софийского собора, открывались каменные палаты. Скрипели перьями писцы, переписывая разные бумаги. Дьяк, их начальник, отдавал им приказания.