Волшебная сказка Томми - страница 10

Да, Чарли, он офигительный.

Финн сидел вырезал картинки из журнала «Hello!» и наклеивал их на большой лист желтой бумаги. На данный момент он уже разобрался с большей частью членов норвежской королевской фамилии и с полным набором телеведущих, которые собрались в «лучшем лондонском ночном клубе» (sic), чтобы отпраздновать выход в свет первого опыта в области беллетристики, предпринятого кем-то из их телебратии (секс-триллер, действие которого разворачивается — кто бы сомневался — в гулких коридорах и задних проходах большой телестудии, хотя, к сожалению, «задних проходах» вовсе не в анатомическом смысле). Коллаж получался причудливо-замысловатым. Этакая мешанина лиц: бледные скандинавы, неулыбчивые и чопорные, рядом с потными, искусственно загорелыми телеведущими с улыбкой во все тридцать два зуба. Финн объяснил мне свою концепцию, и я вновь поразился его философскому подходу к жизни.

— Я клею их рядом, тех, которые улыбаются и которые не улыбаются, чтобы показать, что иногда жизнь бывает веселой, а иногда — грустной. И когда тебе грустно, огорчаться не надо, потому что уже очень скоро ты будешь опять улыбаться, и что-нибудь пить, и обнимать своих лучших друзей, — сказал он, не отрываясь от своего занятия.

— Доброе утро, Финн. Как жизнь молодая? — Я взял чистый стакан и направился к холодильнику. Полжизни за апельсиновый сок.

— Жизнь нормально. Спасибо, Томми. — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Похоже, ты хорошо провел ночь. — Он резко втянул носом воздух, как будто хотел еще что-то добавить, но потом передумал и принялся рассматривать фотографию симпатичного солиста одной молодежной группы, которого собиралась разоблачить некая бульварная газетенка, но он их опередил и выступил с саморазоблачением «добровольно». Финн тихо выдохнул и еще пару минут сидел молча.

— Видишь этого парня? Раньше он делал то самое с девчонками, а теперь делаете мальчиками.

— Знаю, — сказал я, задумчиво обозревая последствия глобальной кулинарной катастрофы в холодильнике. — И это правильно, правда?

Финн опять посмотрел на меня. Посмотрел очень внимательно. К уголкам его рта прилипло несколько хлебных крошек.

— А ты делаешь то самое с девчонками, Томми?

Ну вот, начинается, подумал я. Ступаем на скользкую почву.

— Да, Финн, делаю. Иногда. А ты?

Он фыркнул и протер глаза — семейная черта.

— Ты что, дурак? — Он легонько закашлялся, чтобы не рассмеяться, а потом вдруг спросил: — А мой папа знает, что ты делаешь то самое с девочками?

Я разбирал завалы в недрах холодильника, сдвигал в одну сторону коробки из-под китайских деликатесов «навынос» и нюхал старые пакеты с молоком и апельсиновым соком. Финн — такой просвещенный ребенок, я иногда просто теряюсь. А ведь ему всего восемь.

— Да, Финн, он знает.

— И не обижается?

— А почему он должен обижаться? — спросил я. Интересный у нас выходил разговор. С одной стороны, мне было любопытно, а с другой — как-то боязно.

— Потому что ты его бойфренд, и ты, наверное, не должен делать то самое с девочками, ведь у тебя есть мой папа, и ты должен делать то самое с ним.

Я на мгновение застыл — вполне закономерное действие, когда ты наполовину находишься в холодильнике, — и попытался критически оценить ситуацию. Значит, так. Финн сидит у меня в кухне, вырезает картинки из журнала моей подруги (в скобках замечу, еще не прочитанного журнала), и, если честно, в мои представления о хорошем субботнем утре как-то не входит такое понятие, как выслушивать лекцию о верности от восьмилетнего мальчика.

Я подошел к столу, сел напротив Финна и сдвинул в сторону вырезки и ножницы. Пару секунд мы просто смотрели друг на друга, а потом я прочистил горло и заговорил.

Вообще-то я собирался начать с прояснения терминологии. Насчет этого слова на «б» (да, да, бойфренд — у меня в этом смысле есть некоторые семантические разногласия с общепринятым словоупотреблением). Я никогда не ощущаю себя бойфрендом и никогда не применяю данное определение к себе. И дело не только в моем отношении к отношениям, но и в самом слове тоже. Два самых безвкусных и пресных слова соединились в одно — «друг» и «мальчик». И Чарли мне никакой не бойфренд — да, он мой друг, но мы с ним вряд ли поедем в «Икею» вместе на предмет накупить разноцветных свечей или что-нибудь типа того. И ему тридцать девять, так что на мальчика он не тянет никак — хотя иногда и ведет себя как мальчишка. Да, нам хорошо вместе, но это не значит, что мы не имеем интимных связей — и даже мини-отношений — с кем-то еще. Если же необходимо дать определение нашим с ним отношениям, то я бы назвал это дружбой с привлечением секса. Дружеским сексуальным партнерством.