Волшебная скрипка - страница 15

— Да, к этому толстяку. Вот тебе этот луидорчик на пирожные, но с условием, что больше ты никогда себе таких шуток не позволишь. Играть надо то, что написано в нотах. Что было бы, если бы ты ошибся?

— Я никогда не ошибаюсь, — решительно сказал мальчик.

— Ну, как тут будешь говорить с таким самоуверенным мальчишкой!

Дядя Эдуард решил, что им надо заняться посерьезнее. Оставлять его на произвол судьбы нельзя. Он свернет себе шею на этих детских затеях,

Зато Жермена хвалила Генека:

— В зале около меня говорили, что у тебя большой талант.

— Неправда, но я тебе и так куплю пирожное с кремом.

— Если так, то не желаю твоего пирожного, — обиделась маленькая женщина.

— Ты мне аплодировала?

— Посмотри, какие у меня красные ладоши.

— Получишь за это пирожное с кремом. Мадам Вуаслен встретила свою дочку весьма неприязненно.

— Ты где была, что делала?

— Я была на концерте. Выступал Генек.

— Почему ты мне об этом ничего не сказала?

— Потому, что не знала, возьмет ли он меня с собой.

— И ты пошла на концерт в этом старом платье?

— Никто на мое платье не обращал внимания.

— Кто тебе так растрепал прическу? — ворчала мать.

— Но я ведь причесана.

— Боже мой, неужели пустили в зал такую неряху?

— Меня ввел Генек, а билетер еще нам поклонился.

— Поклонился, говоришь? Так вот же ложись на эту скамейку! — кричала разозленная мадам.

— Если вы, мама, будете меня бить, я убегу из дому.

— Ты как с матерью говоришь! Ложись, бродяжка!

Генек за стеной слышал, что происходило на кухне у любезной жирафы.

Вскоре ло всей квартире послышались звонкие удары. Жермена кричала, что есть силы.

Мальчик выбежал из своей комнаты и начал просить.

— Мадам Вуаслен, она же не виновата, не бейте ее.

— Убирайся вон, а то и ты получишь, — шипела жирафа. — Ты ее никуда с собой не таскай. Концерты не для нее. Это забава богачей, а не бедной девушки.

— Но ведь там ничего плохого с ней не случилось.

— Убирайся немедленно, марш в свою комнату.

Генек ушел к себе. Он не мог понять, за что мать наказала Жермену. Не переставая удивляться, Генек разложил свои книги, — вскоре должен прийти учитель-эмигрант на ежедневный урок. Из окон своей комнаты Генек смотрел на крыши города. Его взгляд устремился далеко, далеко — до самого монмартрского холма.

— Слушай внимательно, как я произношу слова, и пиши их так, как слышишь.

Генек на минуту оторвал глаза от тетради.

И… видно было, что он не понял слов учителя.

Его взволновал концерт и домашняя сцена с мадам Вуаслен. Ему было трудно сосредоточиться. Слух у него идеальный и пану Куцю незачем так говорить…

Учитель-эмигрант, в свое время чиновник министерства финансов, взялся за педагогическую деятельность из-за куска хлеба. Генек теперь мало встречался с поляками. Дома, в консерватории, на улице — везде он слышит французский язык и этим языком пользуется постоянно. Если бы не эти уроки — три раза в неделю — он легко бы забыл родной язык. Уроки проходят однообразно. Иногда учитель приносит какую-нибудь книгу Немцевича, или Таньской-Гоффман и тогда тягостное однообразие нарушается. Эмигрант обещал познакомить Генека с выдающимися поляками. А пока что диктует трудную фразу. Учитель прервал диктант…

— Что же ты пишешь?

Генек смотрит на него с изумлением. Он не понимает, чего же от него хочет этот пан Куць.

— Ты же не разбираешься в основных вещах. Чему только учили тебя в твоем Люблине? Ты не различаешь сочетаний букв, которые произносятся как ж, ш…

Мальчик вопросительно смотрит, пытаясь понять, в чем его ошибка.

— Ничего, ничего… я тебя научу правильно говорить и писать по-польски. Язык — это сокровище каждого патриота… Прочитаешь к следующему уроку две страницы из этой книжки. Вот эти. Кроме того, я поведу тебя в польскую школу в Батиньоле, чтобы ты встретился с польскими детьми и поговорил с ними по польски.

Генек держит гусиное перо в руке и ждет дальнейших указаний учителя. Что-то сегодня урок не клеится. Ученик взволнован пережитым днем, y учителя, видимо, свои заботы…

— Ты еще малыш и не поймешь этого, но загаш мни, что как раз теперь заканчивается цикл лекций нашего национального пророка Адама Мицкевича в Колеж де Франс. Вряд ли они будут возобновлены. Это огорчает всю Польшу и эмиграцию.