Волшебное наследство - страница 45

Яхим отобрал у Крышпина письмо, аккуратно его раскрыл, не повредив печати, и прочел с начала до конца. Посоветовавшись со своими офицерами — разумеется, из числа подмастерьев, — он принял такое решение: письмо запечатать и послать Крышпина к герцогу, но со строгим наказом ни под каким видом ни герцогу, ни своему хозяину не рассказывать о том, что случилось с ним по дороге. Яхим рассудил, что неплохо бы часть герцогского войска заманить на площадь и окружить отрядами подмастерьев, а затем внезапно схватить их, прежде чем они сообразят, в чем дело. Патрульные отвели Крышпина, совсем поглупевшего от страха, на окраину города, где раскинулись лагерем войска герцога, и отпустили, пригрозив сурово расправиться, если он проболтается.

Едва отделавшись от подмастерьев, несчастный Крышпин тут же попал в руки герцогских караулов. Эти, разумеется, были ничуть не милосерднее. И убогий подмастерье, прежде чем ему удалось объяснить подоспевшему офицеру, что у него важное донесение для герцога, успел получить столько тумаков, что теперь выглядел сплошным синяком. Избитый приверженцами обеих сторон, в разорванном платье, он, разумеется, и пикнуть не посмел, что его задержали повстанцы.

Увидев послание, герцог тут же в нетерпении разорвал конверт, даже не проверив, не сорвана ли там печать. «Ах, черт возьми! Ах ты, дьявол! Гром и молния! Тут пишут, что этой ночью заседает сенат, собрались сенаторы, чтобы поднять бунт и изгнать нас из города».

— Эй, кто тут? Ко мне, охраните меня, защитите!

Однако прежде чем подбежали стражники, герцог уже опомнился настолько, что мог принимать вполне здравые решения.

Этот человек прошел огонь, воду и медные трубы, так что при всей своей трусости был лукав и коварен. Прочитав письмо еще раз, он рассудил, что все не так уж скверно. Разве оружейник не подсказал ему, как нужно перехитрить сенат, захватить его членов и сломить их силы раз и навсегда? Об этом стоило поразмыслить.

Герцог снова и снова перечитывал письмо оружейника и чем больше вчитывался, тем определеннее ему представлялось, что никакой реальной опасности нет. Напротив. Сама судьба подбрасывала ему козырную карту, и если он не побоится пустить ее в ход, то пророчество оружейника исполнится и его могущество станет безграничным. «Итак, в бой!» — решил герцог. А поскольку оружейник ничего не писал ему о вооруженных силах подмастерьев, скрытых в домах, окружающих площадь, — пан Рупрехт еще не прознал об этом — то герцог тут же принялся осуществлять свое решение.

В лагере, расположенном у ворот замка, затрещали барабаны и засуетились наемники. Герцогу нельзя было отказать в искусстве лести и коварства, чем, как правило, отличаются люди, не слишком мужественные. Он отстранил рейтаров и призвал алебардников, приняв решение потихоньку и неприметно проникнуть на площадь и захватить сенат. И вот, примерно полчаса спустя после того, как убогий Крышпин передал герцогу послание оружейника, по кривым улочкам и переулкам в абсолютной тишине началось передвижение отрядов алебардников, заполнивших все пространство перед зданием сената. Под конец появилась там и дружина конников. Это пожаловал сам герцог Густав. Он ехал в окружении телохранителей, держа в руках жезл полководца. Грудь его защищал панцирь, а на голове красовалась шляпа, украшенная великолепными страусиными перьями.

Пока все шло как по маслу. Герцог имел основания полагать, что ему и впрямь удалось проникнуть на Большую площадь, не возбудив подозрений ни у кого, разве что у крестьян-огородников, но ведь тут же пригрозили виселицей всякому, кто отважится покинуть площадь или проговориться о военных приготовлениях. Милейший герцог Густав не предполагал, что за передвижениями алебардников и за его собственными действиями пристально наблюдают сотни пар глаз и что в воротах всех прилегающих к площади домов стоят мальчишки-ученики и подмастерья и довольно потирают руки, радуясь, что все идет по намеченному плану.

Пространство перед зданием сената — с северной и южной стороны — заполнили отряды алебардников; сам герцог со своими конниками встал у фонтана посреди Большой площади, как раз против входа в здание сената. Именно это и явилось той неожиданностью, поразившей сенаторов, когда они оказались на площади. Но не станем опережать события, а расскажем все по порядку, с того самого момента, когда распахнулись двери сената и из них вывалилась огромная фигура оружейника Рупрехта, двигавшаяся на руках, кверху ногами.