Волшебное наследство - страница 6

Пока не замер последний звук удалявшейся когорты, в комнате стояла тишина. Потом Вит громко разрыдался.

— Что они сделают с папенькой, крестный, скажите мне, что с ним будет?

Дернув правым плечом и потерев переносицу, Матей смущенно ответил:

— Не знаю, малыш. Будем надеяться, что ничего особенно плохого не случится.

— Ах, зачем только он это сделал, — всхлипывал Вит. — Разве не лучше было позволить им забрать, что они хотят?

Тут кум Матей взял мальчика за плечо и серьезно сказал:

— Малыш, мне очень жаль тебя, но ты должен собраться с духом и перенести случившееся как подобает мужчине. И главное, ты не смеешь упрекать отца за его поступок. По всему видно, что Войтех человек решительный, но, насколько я припоминаю, он никогда не совершал безрассудных поступков. Возможно, и на этот раз он вспылил только потому, что так считал нужным. Наговорил с три короба — хотел нас на свою сторону склонить, чтобы мы решились отпор дать, прогнать узурпатора и возродить былое могущество сената. В сущности, мальчуган, ты даже не представляешь, чем был в нашем городе сенат. Гарантией прав и свободы. Мы сами управляли, сами были себе и господа, и судьи. Наш город отличался самым справедливым устройством из всех известных мне устройств свободных городов. Все цеха, и сословия, и ремесла, кроме воров и людей, живущих вопреки человеческим и божеским установлениям, имели заступников в сенате.

Кум Матей так распалился, что его бледные щеки пошли красными пятнами. Вит был настолько поглощен его рассказом, что на время забыл о своем страхе и об отце.

— Но если ваш сенат был так хорош и могуществен, то как же он лишился своей власти? — воскликнул Вит. — Появился герцог, вторгся в город, и вы тотчас ему подчинились?

При этих словах кума Матея разобрал такой смех, будто он в жизни не слышал ничего более остроумного. Но смех звучал так невесело, что щемило сердце.

— Ты думаешь, он ворвался в город, завоевал его и подчинил себе сенат? — смеялся крестный. — Скажи еще, что он из старинного и знатного рода, тогда я вообще помру со смеху. Ну, Густав действительно появился в городе, но в ту пору герцогом он еще не был, а его славными сообщниками были два пса, тянувшие его тележку. Хочешь знать, что он в ней возил? Простую воду, утверждая, что вода эта из волшебного источника и обладает чудодейственной силой. Доверчивые женщины покупали ее, и Густав богател. А воду, надо сказать, его слуги набирали в обыкновенном пруду, и вся эта торговля была сплошным надувательством. Но Густав был красноречив, а глупцы чаще судят по речам, чем по делам. Вместе с деньгами росла и власть Густава. И, как видишь, выросла настолько, что все мы оказались в его власти. Сегодня ему уже незачем продавать чудодейственную воду. Он и так возьмет все, что захочет.

Кто бы мог подумать, что кум Матей, старый кожевенник, от которого постоянно пахло выделанной кожей, ремесленник, нелюдим, угрюмый молчун, может так разойтись и заговорить как проповедник! Пока Вит слушал своего крестного, сердце у него колотилось все быстрей и быстрей.

— Но, крестный, — воскликнул Вит, — нам не надо было этого терпеть!

— Не надо бы, конечно, не надо, — вздохнул Матей. — Но вот отец твой сделал такую попытку — и сам видишь, что из этого вышло. Людьми, как видишь, овладел страх, и они перестали верить друг другу. Что тут поделаешь? Поди скажи им, что надо бы объединиться и прогнать подлого Густава, который хочет их погибели. Они теперь и друг друга станут бояться, никто даже пальцем не пошевелит. Ну, мальчуган, пойду-ка я домой, а ты живи спокойно. Я попробую узнать, что с твоим отцом, а ты завтра забеги ко мне. Но пока лучше бы тебе вообще из дома не выходить. Агата о тебе позаботится. Ну, прощайте.

Экономка Агата подняла заплаканное лицо, как будто собиралась что-то сказать, но лишь беззвучно шевельнула губами. Кум Матей дернул правым плечом, поскреб свою бобровую шапку и, пригладив на ней ворс, вышел.

Вит пошел следом. В лавке еще чадила масляная коптилка, освещая тревожным, дрожащим светом опустевшее поле битвы — опрокинутые полки, скамейки и стол. Через выломанные двери проникал ледяной воздух надвигавшейся октябрьской ночи, и сумрак, полный шорохов, мелькавших теней и отдаленных таинственных звуков, переходил в кромешную тьму.