Волшебный цветок - страница 24

Была в том стаде слониха со своим слоненком, который очень устал от дороги.

— Терпение, малыш,— подбодряла его мать,— мы почти пришли. Только подумай о прохладных зеленых лужайках, которые нас ждут в Мабиранском лесу. Безжалостному солнцу не пробиться сквозь густую зелень перевитых лианами деревьев. А какие там глубокие темные лужи!

Только она сказала это, как ее глазам предстало жалостное зрелище. Обезьяна-мать принесла к реке своего детеныша напиться, но идти с ним дальше у нее уже не было сил. Подхватила их слониха своим хоботом и перенесла через брод в Мабиранский лес.

Правитель Страны Облаков видел все бедствия, обрушившиеся на землю, и когда он заметил и слониху с ее ношей, то его сердце преисполнилось жалостью к истощенным животным и людям. И созвал он все свои облака — целую армию — и заставил их пролиться дождем на выжженную землю. И ожила помертвелая земля. Склоны холмов покрылись травой и заблистали цветами. Воды в Великом Озере поднялись и низверглись с высоты водопада. Там, где еще недавно вдоль берега тянулись мертвенные болота, стало так глубоко, что вода добралась до пушистых цветков папируса, а брод через реку исчез под ревущим потоком.

С той поры обезьяны стали друзьями слонов, и хоть сами они малы и слабы, но часто выручают слонов из беды. Сидя на верхушках деревьев, они следят за приближением охотников и всегда предупреждают слоновье стадо об опасности. Они видят, где охотники ставят капканы, и также сообщают слонам. Вот почему люди предпочитают охотиться на слонов в низинах или на склонах холмов и обычно не преследуют их в лесу.

В народе кикуйю бытует такое поверье. Давным-давно, когда милосердный бог Нгай решал, как ему лучше расселить всех тварей на земле, он отвел Бегемоту леса и равнины. Но Бегемот был очень жадный. Пищи бог послал ему вдоволь, от врагов бегать ему не приходилось — не было у него врагов,— и он только и делал, что жевал траву да листья и жирел. И чем больше он жирел, тем тяжелее переносил палящее полуденное солнце. Идет, бывало, днем к реке на водопой, переваливается. Остановится и смотрит с завистью, как маленькие рыбки лениво и беспечно плавают в прозрачной заводи. С самой вершины горы Кения течет сюда талая холодная вода.

— Ох,— вздыхает Бегемот,— как бы я хотел плескаться с рыбками Нгая в чистой прохладной воде!

Долго клял Бегемот свою несчастную судьбу и в конце концов решил попросить у творца разрешения поселиться в другом месте.

— Милостивый бог Нгай! — взмолился он в один особенно жаркий день,— дозволь покинуть леса и долины и поселиться в чистых прохладных водах твоих рек и озер! Жара палящего солнца убивает меня!

— Нет, этому не бывать,— изрек Нгай.— Я очень дорожу своими маленькими рыбками, а посели я тебя в реках и озерах, ты, чего доброго, съешь моих маленьких рыбок. Живи, как и жил,— на суше!

Приуныл Бегемот и поплелся домой, а солнце безжалостно палило его голую кожу.

— Нет больше мочи терпеть,— стонал бедняга.— Заклинаю тебя, милосердный бог Нгай, дозволь мне покинуть леса и долины, сделай меня обитателем рек и озер! Даю клятвенное обещание не есть твоих маленьких рыбок.

Долго думал великий бог Нгай, как быть с Бегемотом. Он глядел на равнины, опаленные знойным солнцем, и постепенно сердце его смягчилось.

— Так уж и быть,— согласился бог.— Я позволю тебе жить в моих реках и озерах, но как ты докажешь мне, что не ешь моих маленьких рыбок?

— Днем я буду отлеживаться в прохладной воде, а по ночам пастись на берегах реки и в топких низинах,— отвечал Бегемот.— Я обещаю не трогать твоих маленьких рыбок, Нгай.

— А как ты докажешь, что выполнишь свое обещание? — упорствовал великий бог Нгай.

— А вот как,— нашелся Бегемот.— Я буду выходить из воды каждый раз, как поем, и расшвыривать свой навоз хвостом. И все, что я съел, будет перед твоим оком, ты сам увидишь, что в навозе нет рыбьих костей. Лучшего доказательства и не придумаешь!

И вот таким образом Бегемот по сей день выполняет обещание, данное великому богу Нгаю. Он всегда опорожняется на суше, разбрасывает навоз хвостом, а морду задирает к небу, словно говоря: «Взгляни, Нгай, рыбок нет!»