Волшебный Замок Фей - страница 4

Какое-то время ребята стояли молча друг против друга. А потом Санька протянул руку и сказал:

— Давайте знакомиться, чего молчать-то? Мы с Танюхой — близнецы. Мать нас на вокзале бросила, когда нам и трёх лет не было.

— Как?! — невольно вырвалось у Иры.

— Как обычно: попросила тётку за нами приглядеть. Мол, только в туалет сбегаю. А сама — дёру!

— Сань, не надо, мало ли какие у неё обстоятельства были, — тихо сказала Таня. — Может, она сейчас сама кается, жалеет?

— Ну так вот, — деловито продолжал Санька. — Определили нас в Дом Малютки, потом школа-интернат для дошкольников, а там и в детский дом поместили. И началось! У чёрта в аду не так страшно будет. С каждым днём становилось всё хуже. Старшие издевались над маленькими: заставляли на себя «работать», отнимали всё. Ну и ещё такое-разное, что вспоминать нельзя, помереть легче. Да. А многие воспитатели и директора (сколько их сменилось при нас!) — как звери. За малейшую провинность, да и просто так, бьют, есть не дают, в кладовку холодную с крысами запирают. А ежели чего хорошего добрые люди в детдом для сирот передадут, они это или себе забирают, или продают. Сперва мы с Танюхой думали бежать, но побоялись. Бежал один такой, так поймали его. Что сделали с ним, не знаю, только скоро всем объявили, что он «из окна выпал». Разве кто будет проверять? Одним сиротой меньше — лишние хлопоты с плеч долой! А однажды послали нас к директору на дачу картошку копать. Не управитесь в срок, говорят, физруку или старшим вас на «разборку» дадим. А еды на весь день — кастрюля пустого супа да картошки немного варёной. Мы с Таней слабые были совсем, кашляли тогда оба. Дождина лютая, холод, грязь. На нас сапоги дырявые и кофты старые, рваные. Чувствуем — сейчас упадём, и не встать будет. Я Танюху — за руку и бочком, бочком — за директорскую баньку. А дверь в ней незапертая оказалась. Мы — туда. Хотели было на крюках для одежды повеситься. Только на табуретку залезли, вдруг светло-светло в баньке сделалось. А день-то тёмный был, хмурый. И тут в сиянии золотом красивая женщина появилась, в венке из белых цветов. Мы решили, что уже померли, а это — ангел. Но женщина заговорила. Я, мол, Жасминно-Ландышевая Фея. Есть где-то Волшебный Замок Фей. Там ждёт вас счастье! И взяла нас с собой на облако. Тань, да не плачь ты, ну надо же было ребятам про себя рассказать. Нам ведь теперь вместе Замок разыскивать, нужно познакомиться.

А Таня всё плакала. Ира обняла её за худенькие плечики и, ласково утешая, что-то говорила, говорила. Подошла Галя. Погладила по волосам и запела какую-то хорошую песню. Черноглазый Яша вынул из футляра скрипку. Как замечательно он играл! Сначала аккомпанировал Гале, а потом заиграл весёлую, зажигательную мелодию, от которой так и хотелось пуститься в пляс.

— «Тумбала-тумбала-тумбалалайка!..» — подпевал себе музыкант на непонятном детям красивом языке.

И словно на экране, замелькали под весёлую музыку смешные мультиковые сюжеты: пронеслись танцующие звери и птицы, гномики и неутомимые волк с зайцем из «Ну, погоди!» А ещё на этом, неизвестно как и откуда взявшемся экране, дети увидели, как в южной стране, где почти не бывает холодов, множество мальчишек и девчонок помогали взрослым собирать виноград и апельсины. Работая, они пританцовывали и, радостно улыбаясь, пели ту же песню: «Тумбала-тумбала-тумбалалайка!»

Кончилась мелодия. Исчезли картинки. Убрал скрипку музыкант. Галя тогда в первый раз заглянула в его глаза, в самую глубину. Остро кольнуло сердце, приятный, незнакомый холодок пробежал по всему её существу. Девочка буквально заставила себя «вынырнуть» из Яшиных глаз, таких печальных, что сердце сжималось от нежности и жалости к нему.

— Кто же ты, Яша? Как попал сюда? Зачем тебе в Волшебный Замок Фей?

Ещё в раннем детстве у него обнаружился музыкальный дар. Мама очень гордилась сыном. Она сама была скрипачкой и часто пела ему красивые еврейские песни. В музыкальной школе учителя были от Яши в восторге. На концерты мальчика приезжали профессора консерватории. А вот в обычной школе дела шли неважно. Классная руководительница проходу не давала: придиралась, настраивала класс против него, при каждом удобном случае спрашивала, почему Яша ещё не уехал «в свой Израиль?» Правда, когда однажды мальчик с рыданиями прибежал из школы и сказал, что больше туда не вернётся, мама решила обратиться к директору. После этого «классная» притихла. И всё было бы ничего. Но внезапно умерла мама.