Волшебство Буйного леса - страница 10

Оказывается, в Сероне большинство жителей похожи между собой: невысокие, сероволосые, с серыми глазами, только новорожденные и переселенцы смахивают на землян. Мужчины серонцы носят серую одежду, женщины в основном бежевую, а новорождённые – какую хотят. Вообще, в Сероне очень уважается благородный серый цвет. Перемещаются порталами, на драконах, есть любители лошадей.

Когда заметила, что Равд устал отвечать, замолчала, попыталась заснуть, и это вроде даже удалось.

Ладе казалось, что прошло очень много времени, прежде чем дракон начал спускаться ниже, лететь медленней прямо над деревьями, следуя каким-то, понятным только Жехарду путям. Снизу доносились шум листвы, птичий крик и щебет, звериный рык, что быстро утихал позади. Иногда чудился топот догоняющих лап. Или копыт? Даже сейчас, сидя на драконе в окружении парней, стало тревожно.

– Буйный лес – заповедная территория. Над ним даже летать запрещено. То, что мы делаем, доступно единицам, – сказал Равд. – Жех, когда ты расскажешь нам, как тебе удалось получить пропуск в Буйный лес?

– Когда-нибудь. – Жехард чуть повернулся, чтоб взглянуть на Ладу, усмехнулся краешком губ. Она увидела на его шее зелёный камень на чёрной тесемке, который торчал вперёд, указывая путь, и чуть светился.

– Наслаждайтесь полётом, пока можно. Как думаете, что попросит Дейра за помощь?

– Конечно, твой кулон. Прощайте, наши денежки за ройц. А нам ещё учиться два года.

– Что за ройц?

– Яд с шипов ройстанов, маленьких таких противных зверюшек. Мы их "доим", чтобы продать ройц, а Дейре это не нравится. Теперь она вздохнет свободнее.

В следующее мгновение лес впереди расступился, открывая поляну, нет, – дворик, мощённый камнем, и вполне приличный, прячущийся в зелени и цветах дом под зелёной черепицей.

Сделав круг, дракон приземлился. Справа раздался приглушенный грохот: по земле прокатились горшки с цветами, задетые крылом. Кеф непонятно выругался, соскользнул вниз, начал поднимать, укололся.

– Ай! Штюховы розы!

Нежнейшие бледно-розовые цветы напоминали гордых птичек, раскинувших беспомощно листья-крылья возле опрокинутого горшка с рассыпанной землей, а суетливый Кеф – серого виноватого вора.

– Лапы прочь от моих роз! – прозвучал звонкий голос так неожиданно и грозно, что Лада вздрогнула, а Кеф отпрыгнул и, прячась, втянулся в дракона вместе с его животом – Бусик тоже весь сжался.

С крыльца спускалась девушка.

Лада затаила дыхание, почти как при виде дракона, потому что девушка была – само совершенство. Длинные каштановые волосы, красивое личико, идеальная фигура, обтянутая черным брючным костюмом, приковывали и удерживали взгляд. Кеф, как загипнотизированный, подался ей навстречу.

Лада спохватилась, что так открыто всматриваться неприлично, а вот Кефа и Равда это не тревожило, – они глазели на неё чуть ли не с открытыми ртами. Быстрым грациозным шагом Дейра приближалась к гостям.

Жехард сделал пас рукой, горшок стал на место, розы взлетели, скользнули в него, земля улеглась, утрамбовавшись возле корней. Сверху пошёл дождик, оставляя сверкающую росу на лепестках, казалось бы, до сих пор обиженных цветков.

А Дейра разозлилась еще больше.

– И что это было? – прищуренные зеленые глаза, оттененные сверкающими изумрудными камнями в сережках, буквально бросали молнии из-под длиннющих ресниц. На руках и шее позвякивали разноцветные камни то ли в амулетах, то ли в украшениях, – как бы то ни было, они очень шли ей, придавали особенный шарм и очарование.

"Ах, какая у неё кожа! А губы! Она же без косметики, – и так потрясающе выглядит!" – думала Лада, соскальзывая вниз, чтобы быть вместе со всеми в этот трудный момент. Утомленная ночным приключением и перелётом, чувствовала себя не лучшим образом, и судя по виновато-унылому виду Бусика, не она одна.

– Славного дня, дина Дейра! – невозмутимо поздоровался Жехард.

– Славного?– скривила полные губы. – Без вас этот день был бы славнее. Зачем явились?

"Ничего себе гостеприимство!"

Лада незаметно погладила Бусика за ухом, чтобы хоть кому-то поднять настроение.

Жехард, похоже, был морально готов к такой встрече, потому что ни капли не смутился: