Волшебство Буйного леса - страница 55

– Так ты поэтому была грустной? – поднял голову Жехард.

Черты его лица лишь слегка напоминали Жехарда-серонца. И вот сейчас перед ней он настоящий, темноволосый, белокожий, почти незнакомый.

– Ты переживала не из-за потери магии, а из-за меня? Лада… Ты не верила мне? – он взял её за руку, улыбнулся. – Земляничка… Прошу тебя: верь мне всегда, что бы ни случилось. Хорошо?

– Хорошо…– взглянула в его зелёные лучистые глаза. Жехарду этого оказалось мало, он еще приблизился, взял её лицо в ладони и потребовал:

– Скажи, что ты всегда мне будешь верить.

– Буду, – если и ты будешь честен.

Жехард поцеловал её нежно-нежно, заграбастал в объятия и проговорил подозрительно:

– Ты не высказала удивления при виде моей настоящей внешности.

– Да?– ″сблондинничала″ Лада.

– Как давно ты узнала, какой я на самом деле?

– С тех пор, как сварила зелье правды, – призналась, заправляя ему за ухо каштановую прядь.

– Когда это было? Никак не могу понять: как, когда меня разоблачили? Да так, что я не заметил?

Лада рассказала. Жехард тихо рассмеялся.

– Похоже, в том, что касается тебя, Лада, я ничего не могу ни заметить, ни предугадать. Думаю, что держу ситуацию под контролем, но на самом деле контроль перехватываешь ты; думаю, что я сильный, – но понимаю, что без тебя не могу. С тобой всё не так, как кажется… Я безнадёжно и бесповоротно влюблён. – Он вздохнул, наклонился, поцеловал Ладу в один улыбающийся уголок губ, затем в другой. Повторил, как заведённый. Опомнился, отстранил от себя на расстояние вытянутых рук и начал разглядывать её.

– Скажи мне… – сказал серьезно и лукаво, легонько погладив ее плечи и все так же не отводя глаз: – ты что-то говорила мне той ночью, после источников… напомни, а то я забыл.

Лада вспомнила, как проверяла его перед зеркалом правды.

– Говорила, что люблю тебя…

– Любишь? – опустил взгляд на губы, затем опять поднял на её глаза.

– Я тебя люблю, Жехард.

– И я тебя люблю. Очень.

Он коснулся её лица, провел по щеке, изучая, коснулся губ, подбородка, скользнул вниз по боковой линии шеи и плеча и проговорил:

– Ты очень красивая. Была и есть. – И накрыл её губы поцелуем, сначала нежным, потом жадным и требовательным. Лада отвечала на его поцелуй, поддавалась, льнула к Жехарду; он подмял её под себя, словно всему миру заявляя свои права на неё новую, и гладил, целовал, ласкал, смотрел. Руки, губы, – по всему телу, взгляд – до дна души. Прикосновения, звук голоса, запах кожи,– пьяняще родные – до стона удовольствия.

– Что ты со мной делаешь, Земляничка…

– Люблю…

– И я тебя люблю.

Острое, яркое счастье. На лбу с новой силой вспыхнул королевский завиток. Жехард лишь на миг посмотрел на её лоб и опять смял губы в поцелуе. Было лишь одно стремление: друг к другу. Погрузиться, отдаться, раствориться друг в друге, стать одним целым. И вместе со стоном на пике удовольствия с губ сорвалось: "Жехард!"

Как он улыбнулся! Этот момент навсегда останется в её памяти, как драгоценность, которую не отобрать. На этот раз она и не вспомнила о птице.

Когда наконец насытились друг другом, сквозь прикрытые ресницы Лада увидела ауру Жехарда: потрясающе мощную, яркую.

– Чувствую себя всемогущим.. Кто ты, Лада?

– Твоя женщина, любимая и любящая, – повторила его слова.

– Хочу плащ и шляпу, такую классическую, островерхую. Мы ведьмы или не ведьмы? – Лада, одетая в голубую тунику и не убиваемые серонские брюки, пробиралась вслед за Дейрой по лесной чаще.

Последний дубок, которого нужно было прикрыть зельем отвода глаз, Дейра посадила в непролазных дебрях. Ветки кустарника постоянно цепляли шёлковую тунику за дизайнерские дырочки в вышивке, норовили провести своими колючками-коготками по обнажённым рукам, ухватить за все, что попадётся, – и плевать, что волосы из-за источников гладкие и эластичные, да еще ополоснутые волшебным зельем: здесь их частенько приходилось просто отвоёвывать у кустов и деревьев.

– Эта чаща как-то особенно ко мне цепляется. Я в курсе, что лес живой, что ветки могут удлиняться, но не царапать же специально!

Одетая в обычный облегающий костюм, за который трудно ухватиться, Дейра тоже дёргала на себя прядь волос, зажатой, словно тупыми ножницами, между двумя опустившимися сверху ветками.