«Воля Аллаха», или Абдул, Абдул и ещё Абдул - страница 2

Работать на хозяина, ублажать хозяина,— въ этомъ и была истинная цѣль жизни Мустафы. И Мустафа твердо вѣрилъ, что онъ самъ такъ и живетъ, какъ долженъ жить, и жизнь идетъ на свѣтѣ такъ, какъ она должна идти. Единственнымъ развлеченіемъ Мустафы было хожденіе изрѣдка въ мечеть, которая находилась отъ усадьбы въ пятнадцати верстахъ. Онъ даже не любилъ, какъ то дѣлали другіе работники между собою, калякать въ день отдыха, въ священный день пятницу. Онъ даже остерегался бесѣдовать съ своей женой. И все это потому, что другіе работники то и дѣло его ругали, а жена постоянно на него ворчала: «И то у тебя не такъ, и это не такъ».

И жилъ себѣ Мустафа смирно, никого не трогая. И заботился только объ одномъ: чтобы его тоже никто не трогалъ. Держался онъ и руками, и ногами, и зубами за свой собственный кусокъ хлѣба, и все думалъ:

— Гдѣ же его найдешь… Развѣ легко его найти. Жизнь вездѣ одинакова: что въ одномъ мѣстѣ, то и въ другомъ. Отъ перемѣны какъ бы не вышло хуже. Ужъ лучше довольствоваться самымъ малымъ. На все воля Аллаха.

Когда Мустафу ругали, онъ думалъ про себя:

— Хорошо, что еще не бьютъ.

Когда же его били, онъ разсуждалъ такъ:

— Хорошо, что еще не убиваютъ.

А когда господскій управляющій обсчитывалъ Мустафу то на три, то на четыре піастра и записывалъ на него штрафы неизвѣстно за что и про что, Мустафа корчился, ежился, упорно молчалъ, а себя утѣшалъ такимъ образомъ:

— Хорошо, что обсчитали только на три или четыре піастра,— могли бы обсчитать и на десять.

Подросли у Мустафы два сына; обоихъ жена его Хадиджа пристроила къ добрымъ людямъ на работу, чтобы дѣти дома даромъ хлѣба не ѣли. Одинъ сынъ пошелъ по строительной части, сдѣлался рабочимъ каменщикомъ, а другой сынъ работалъ гдѣ-то въ огородахъ и садахъ, а гдѣ именно,— самъ Мустафа хорошенько не зналъ. Подросли сыновья, и попалъ, наконецъ, младшій сынъ его въ солдаты. Узналъ о томъ Мустафа и благочестиво сказалъ:

— На все воля Аллаха!

— А мы то какъ же будемъ! — воскликнула Хадиджа, жена Мустафы.— Кто насъ напоитъ, кто насъ накормитъ, когда мы сдѣлаемся стариками и не сможемъ больше работать? — Хадиджа очень горевала о томъ, что ея сына Надира взяли въ солдаты.

— Молчи, старуха,— говорилъ ей Мустафа.— Нашъ сынъ хоть и солдатъ, а все таки живъ. Могло быть еще хуже.

Старшій садовникъ и хозяинъ видѣли, что Мустафа дѣлаетъ все, что только можетъ, и что берутъ они съ него лишь сколько могутъ взять, а даютъ ему взамѣнъ этого сколько ужъ нельзя не дать. И потому они говорили о Мустафѣ:

— О, онъ работникъ хорошій. Вотъ такими и должны быть всѣ настоящіе работники.

Иногда дѣти хозяйскія, по дѣтской простотѣ, спрашивали Мустафу:

— Мустафа, не болятъ ли твои руки и ноги отъ работы и не трещитъ ли отъ нея у тебя спина?

Мустафа потиралъ большія руки и ноги и отвѣчалъ добродушно:

— На все воля Аллаха. Бисмиллякъ (такъ хочетъ Богъ).

— Мустафа, не хочешь ли ты поѣсть еще чего нибудь, кромѣ картофеля и риса? Какъ ты можешь быть сытымъ отъ одной такой ѣды?

Мустафа изо всей силы нажималъ кулакомъ свой животъ, чтобы тамъ не урчало.

— Такъ хочетъ Аллахъ. Аллахъ акбаръ (Богъ великъ).

И жилъ бы себѣ да жилъ Мустафа долго такимъ способомъ, да случилось небольшое событіе, которое навсегда нарушило его обычную жизнь: пришелъ на побывку къ отцу земледѣльцу его сынъ Гассанъ, тотъ самый рабочій, который еще съ малыхъ лѣтъ шелъ по «строительной части». Сильно обрадовались Мустафа и его жена, что снова увидѣли «кость отъ своихъ костей и плоть отъ своей плоти». Усадили они своего сына на заваленкѣ и стали угощать его чѣмъ могли, и стали разспрашивать о томъ, какъ ему живется на бѣломъ свѣтѣ. И сталъ разсказывать имъ Гассанъ, гдѣ онъ побывалъ и что видѣлъ, какъ онъ служилъ на англійскомъ пароходѣ столяромъ кочегаромъ и даже помощникомъ машиниста, и какъ онъ работалъ у знатнаго френги иностранца въ Константинополѣ и что узналъ онъ отъ него о томъ, какъ люди заграницей живутъ.

— А какихъ я собакъ видѣлъ у этого френги,— разсказывалъ Гассанъ. — Собаки такія жирныя, да такія гладкія. Шерсть у нихъ такъ и лоснится. Отъ сытной ѣды имъ было даже дышать тяжело. А кормятъ ихъ все говядинкой, да телятинкой, и даже дичь даютъ. А поятъ ихъ молочкомъ да сливочками. Жена френги, моего хозяина, съ этими собачками все время такъ няньчилась и такъ за ними ухаживала, словно за своими дѣтьми. И спятъ то эти собаки на мягкихъ подушкахъ.