Воля судьбы - страница 17

То, как он ответил, каким страстным взглядом окинул ее, потрясло девушку.

— Неправда, вы очень хорошо знали, что между нами разгорелся огонь. Он опалил нас обоих. Боже мой, вы маленькая колдунья… Нет, вы женщина! Вы женщина, я мужчина. Это же так просто.

Казалось, что все в комнате кружится. Ирэн была как в тумане. Руки ее не слушались. Она с трудом натянула джинсы, застегнула пуговицы на блузке. С ней еще никто не говорил так, как Грэгори. Никогда.

— Вы еще будете счастливы. Мне кажется, вы этого заслуживаете. Уверен, что заслуживаете. Если хотите, я помогу… Не в моих правилах благодетельствовать потаскухам, но для вас я сделаю исключение. Вам нужна другая работа. Честная, порядочная работа: без секса, без лжи, без бизнесменов, желающих позабавиться с молодой, цветущей женщиной. Я не хочу знать, как вы оказались маляром в моем офисе. В конце концов, сейчас это не так важно. Заканчивайте, что осталось там, и беритесь за ремонт квартиры. Здесь тоже надо кое-что подновить. Потом посмотрим. Что-нибудь придумаем.

Удача вновь улыбнулась мне, ликовала Ирэн, она дает мне еще один шанс спасти то, что мы с Пэрли задумали.

— Я… я поражена! Я думала, вы больше не захотите иметь дело со мной! — воскликнула девушка.

— Я сумасшедший, — усмехнулся он. — Мне жаль женщин, продающих себя. Посмотрите в будущее. Ваша красота не вечна… Еще несколько лет — и, может быть, уже никто на вас не польстится. Так что ваше малярство куда надежней.

— Спасибо вам, я буду стараться, обещаю. Вы удивительный человек… Так добры со мной и так жестоко обошлись с женой…

— Это вас не касается, — нахмурился Грэгори.

— Я понимаю. Но я представила себя на ее месте. Да я бы устроила скандал с мордобоем и битьем посуды. Я разнесла бы все в клочья.

— Она хорошо воспитана…

Вся напускная горячность Ирэн мигом слетела. В том, как он сказал «она хорошо воспитана», звучала гордость. Да, так оно и есть. Костас гордится и любуется ею. Он забыл о запонках, которые искал на подзеркальнике, наткнувшись на фотографию Энни. С каким трепетом он всматривается в ее черты, да он весь светится! Какое может быть сомнение—любовь. Он без памяти любит свою жену.

— Я не знаю, что произошло между вами и женой и что заставляет вас мучить друг друга. Вы же ее любите. Идите и скажите ей об этом. Я вижу, вы очень расстроены. — Он даже не пошевелился. — Свалите все на меня, просите прощения, кайтесь, клянитесь…

Он покачал головой.

— Вы странная женщина.

— Не теряйте времени, если вам не все равно…

— Мне не все равно. О Боже, как мне не безразлично! — На какое-то мгновение наступила пауза. Он открыл комод и положил туда фотографию. — Но сегодня я поставил точку. Все. С меня хватит… Моя жена — это не моя жена. Мы расстались несколько лет назад…

— Несколько лет? — Это признание озадачило Ирэн. — И все это время вы делали вид, что женаты, я так поняла?

— Я должен был это делать, — мрачно ответил он. — Мы оба решили, что так лучше. Энни не хотела расстраивать отца. Я тоже. Для меня он не просто тесть. Благодаря ему я встал на ноги, стал его правой рукой, он доверил мне свое дело, в котором я разбираюсь уже лучше, чем он. Но имя и авторитет Леона Батлера для меня святы!

Грэгори достал из кармана пиджака, висевшего на стуле, пачку сигарет. Ирэн показалось, что звякнули ключи. Чиркнул зажигалкой.

— Разве вы курите?

— Редко. Когда волнуюсь.

Он и на самом деле был не похож на себя. Трудно было представить Грэгори таким откровенным.

— Мы оба были заинтересованы скрывать правду. Брошенная жена или брошенный муж — лакомый кусок для сплетен. А охота, которая тут же началась бы за нами? Она богата, я тоже… Когда касается денег, идут на все. Я знаю, что говорю, потому что не раз испытывал это на себе; даже когда женщины знали, что у меня есть семья, они не оставляли меня в покое.

— А вам не приходило в голову, что вы их интересуете, а не ваши деньги? — спросила Ирэн.

Он пожал плечами.

— Нет. Я не питаю на этот счет иллюзий. Я видел в их глазах только жадность. Отвратительно. Люди думают, что деньги — это все. Неправда. Глупый не становится умнее от того, что его карман полон. Он пыжится, пускает пыль в глаза. Но он пуст, как пробка. Так называемая элита, сливки общества больше чем на три четверти состоят из таких. Глупых, жадных, пустых, аморальных типов, обожающих таскаться по раутам и приемам.