Волжские сказки - страница 4
Медведь у плетня глазами хлопал. Разорвать бы Лисичку за грабеж, а не встать.
А Лисичка в амбаре хороводилась-хороводилась, набрала туесок яблочного сока, лосятины прихватила — и на свое подворье.
На второй день опять Лисичка тут как тут. На Медведя и внимания никакого, сразу в амбар. И пошел пир горой, похлеще вчерашнего. Медведь — и встать бы, а земля ещё не пускает.
А Лисичка в амбаре все вверх дном, да с песнями мимо Медведя, хвостищем по глазам. Дескать, знай наших!
От такой-то обиды откуда у медведя и силы взялись. Встал, кол из плетня выдернул.
На третий день Лисичка к амбару, а Медведь загривок её в горсть, хрипит:
— На первый раз прощается, на второй — предупреждается, на третий — запрещается!
Видит Лисичка — конец приходит, о третьем разочке запамятовала. Глянула на здоровенного Медведя, на здоровенный кол и не то чтоб в беспамятстве, укорила:
— И это мне в благодарность, что быстро на ноги поставила?
У Медведя глаза на лоб, расстроился от таких речей, лапы развел. А когда в чувство пришел, только и увидел рыжий хвост в березничке.
Старик и Волк
Прослышал Волк: завелась у старика скотинка. А раз так, отчего бы на даровщинку и не попользоваться? Заявился под окошечко да и запел:
Старик лежит на печке, думает: «Только начни! Отдам одного — потребует второго, отдам второго — потребует третьего. А там подавай и овечку, и телушку. И старушку! Известно, аппетит во время еды приходит!»
Волк песню спел, можно было бы и закусить ягненком, а дверь заперта! Щеколду бы и выбить, а вдруг у старика ружьё?
На вторую ночь Волк заявился под окошечко и запел:
Старик лежит на печке, думает: «Только начни! Отдам одного — потребует второго, отдам второго — потребует третьего. А там подавай и овечку, и телушку, и старушку! Известно, аппетит во время еды приходит!»
Волк песню спел, можно было бы и закусить ягненком, а дверь заперта! Щеколду бы выбить, в а вдруг у старика ружьё?
На третью ночь Волк было под окошечко, а дверь-то в сени открыта!
Нырнул Волк в сени, а вынырнул в избе шубой. Уж и ни к чему, а свое тянет:
Старик греется под волчьей шубой, бормочет:
— Пой, пой, и я с тобой!
Киселёк
Жила-была сестрица Анисьюшка с братцами Ванюшкой, Ивашкой да Иваном-большим семи годов. Вот однажды сестрица братцам говорит:
— Пойду я, братцы, в лес, наберу ягод, сварю киселёк, угощу вас сладким кисельком.
Как сказано, так и сделано. Взяла Анисьюшка туесок да и пошла в лесок не в дальний, не в ближний, а как раз посередке. Долго, коротко ли по кустикам бродила, ягод полный туесок набрала, домой подалась. А навстречу ей через кусты ломит
— Здравствуй, — говорит, — девушка, здравствуй, голубушка.
Братцев собралась кисельком угостить, а про меня, хозяина леса, забыла! Не зовут, сам стучусь в дверь. Не угостишь меня кисельком, в дальний лес заведу, твоих братцев изведу.
Не испугалась Анисьюшка, ответ держит:
— Угостила бы тебя кисельком, медведеюшка, да как же дело начинать под синенькой шубейкой, на зеленом кафтане.
— Зачем же дело стало? Есть у меня, девушка, есть у меня, голубушка,
— Бычок есть, а в чем же я ягоды протру?
— За чем же дело стало? Есть у меня, девушка, есть у меня, голубушка,
— Чудо чудом есть, а в чем я киселёк сварю?
— За чем дело стало? Есть у меня, девушка, есть у меня, голубушка, тот, кто
— Дедко Котел есть, а куда его поставить?
— За чем дело стало? Есть у меня, девушка, есть у меня, голубушка,