Волжское затмение - страница 15

Но на душе было пасмурно и неспокойно. Уверенность в успехе сильно пошатнулась ещё прошлой ночью. Всё было подготовлено и назначено для выступления. Весь вчерашний день сновали по городу тайные вестовые. Но сорвалось. Людей собралось слишком мало, не пришло и половины. Запропал куда-то и поручик Супонин со своими броневиками. Тут же вспомнились разведдонесения о двух эшелонах, что стоят неподалёку от Всполья, на Рыбинско-Вологодской развилке, и ожидают выгрузки. Напороться в таком несобранном состоянии на превосходящую силу – значило погубить и дело, и людей. После долгих, мучительных – до рассвета – колебаний и потерянных нервов решено было выступление отменить.

Наступивший день неожиданно обманул самые скверные предчувствия. Никакого переполоха и беспокойства властей не наблюдалось. Пройдя по явкам, Перхуров убедился, что никто не арестован, связь работает, и его соратники снова готовы действовать. Получил и свежие донесения разведчиков. Эшелоны у Всполья по-прежнему не разгружены, красноармейцы бесцельно слоняются у вагонов. Не хотелось верить, чудился подвох, но выходило так, что красные их попросту проворонили. Перхуров знал, что Советская власть в городе ленива и нерасторопна. Вся милицейская верхушка была у него в кармане и ждала только сигнала к выступлению. Ярославская чрезвычайка состояла в основном из неучей и дилетантов. Довольно многочисленный коммунистический отряд при умелой организации мог бы составить грозную силу, но и в нём царила расхлябанность и праздное благодушие.

Обстановка позволяла всерьёз надеяться на успех, и Перхуров приказал выступать будущей ночью. Несмотря ни на что. Тянуть дальше было бы непростительно: кто знает, как всё повернётся завтра. Были опасения, что всё это – лишь хитроумная ловушка. Но, по здравом рассуждении, они были отметены.

И всё же неспокойно было Перхурову. Не по себе. Привыкший в армии и на войне к строгому и точному расчёту действий, к дотошному учёту сил, возможностей и последствий, сегодня он вынужден был действовать авантюрно, во многом наобум, наудачу. Этому противилась вся его сущность грамотного боевого офицера. А ещё зудил и досаждал сломанный днём в столовой нижний коренной зуб. Это была мелочь, но она нервировала и раздражала. Словно маленький нудный буравчик свербил в сердце и за щекой, заставлял прислушиваться к себе и то и дело недовольно морщиться.

На пустыре у Леонтьевского кладбища была мёртвая тишь и мутные, еле проглядные сумерки. Слева, за густым кустарником и дренажной канавой, белели кресты и надгробья. Впереди, метрах в двухстах, темнел глухой высокий деревянный забор с колючей проволокой поверху. Это был артсклад, первый объект нападения. Со станции к нему вела одноколейная ветка. К двум часам ночи путейские рабочие со Всполья подадут к складу два вагона под оружие и боеприпасы. Один вагон пойдёт за Которосль, а другой – за Волгу, чтобы вооружить тамошних повстанцев. А отряд, который собирается сейчас на пустыре, довооружится на складе и под общим командованием Перхурова тремя группами пойдёт занимать центр Ярославля. Место сбора и начала боевых действий – Перхуров понимал – было крайне невыгодно в оперативном смысле. До центра – более версты по населённым и густо застроенным улицам. Это очень опасно. Грамотно навязанный уличный бой может обескровить Перхурова. Но выбирать не приходилось. Завладеть артскладом было жизненно важно. И только потом, в зависимости от этого – всё остальное. Но если прошлой ночью на складе дежурил «свой» караул, и успех был обеспечен без единого выстрела, то теперь там другие люди. И неизвестно, чем это закончится. Большого боя ждать, конечно, нечего, но короткой перестрелки, скорее всего, не миновать. А у Перхурова каждый человек на счету. Только бы Супонин опять не подгадил с броневиками!

Полковник оглянулся. Позади, в сумерках, мелькнули и исчезли две тёмные фигуры. Это свои. Два офицера всю дорогу шли вслед за ним, подстраховывали на всякий случай. Обошлось. Ну, что же… Пора! И Перхуров коротко и негромко свистнул. Ответом был такой же тихий свист со стороны канавы. Александр Петрович резко свернул и сбежал вниз по травянистому склону. Роса ещё не выпала, и трава была сухая.