Воображаемые жизни - страница 15

Уверенный, что умрет не теперь, Суфрах принялся размышлять. Он не надеялся вторично завладеть лампой, которая вместе с дворцом была перенесена в середину Китая. Между тем, ему пришло в голову, что он никогда не доискивался, кто был истинным господином талисмана, прежним обладателем великого сокровища и садов с драгоценными плодами. Вторая фигура геомантии, раскрытая им при помощи букв алфавита, дала ему знаки: S. L. М. N., — которые он начертал на песке, а десятый Дом установил, что господин этих знаков — царь.

Тотчас Суфраху стало ясно, что волшебная лампа была частью сокровища царя Соломона. Тогда он внимательно изучил все знаки, и «Голова дракона» указала ему то, чего он искал; фигура «Сочетание» связывала ее с фигурой «Юноши», означавшей клад, зарытый в земле, и с фигурой «Темницы», по которой можно было определить расположение замурованных сводов.

Суфрах захлопал в ладоши. Геомантическая фигура показывала, что тело царя Соломона хранилось в той же африканской земле и на пальце его еще был надет перстень со всемогущей печатью, дающей земное бессмертие: стало быть, несколько тысячелетий царь погружен в сон.

Суфрах, радостный, дожидался зари. В голубом полусвете он увидел проезжавших мимо разбойников Бадауи, и взмолился к ним; они сжалились над его несчастием и дали ему небольшой мешок с фигами и выдолбленную тыкву с водой.

Суфрах пустился в путь к урочному месту. Оно было бесплодное и каменистое, меж четырех голых скал, поднятых, как пальцы, к четырем странам света. Здесь он очертил круг и произнес слова, — земля задрожала и разверзлась, и открылась мраморная плита с бронзовым кольцом. Суфрах схватился за кольцо и трижды призвал Соломоново имя. И тотчас плита поднялась, и по узкой лестнице Суфрах спустился в подземелье.

Два огненных пса выступили из двух противоположных ниш, извергая скрещивающееся пламя. Суфрах произнес магическое имя, и псы исчезли, ворча. Дальше он встретил железную дверь, которая тихо повернулась при первом прикосновении. Он прошел по коридору, высеченному в порфире. Семиконечные светильники горели вечным огнем. В глубине коридора была четырехугольная зала со стенами из яшмы. Посредине золотая жаровня разливала обильный свет. И на ложе из цельного алмаза, подобном глыбе холодного огня, было распростерто тело старца с седою бородой, с головою, венчанной короной. Рядом с царем покоилось грациозное иссохшее женское тело, с руками, еще тянувшимися для объятья. Но жар поцелуев уже угас.

И на свесившейся руке царя Соломона Суфрах увидел блистающей великую печать. Он подполз на коленях к ложу, приподнял морщинистую руку и схватил соскользнувший перстень.

И тотчас свершилось темное геомантическое предсказание. Сон Соломонова бессмертия был нарушен. В одно мгновенье распалось тело царя, и осталась только горсть белых и гладких костей, который словно пытались защитить нежные руки мумии. Но из Суфраха, настигнутого властью «Красной фигуры» в «Доме смерти», красным потоком пролилась вся кровь его жизни, и он погрузился в покой земного бессмертия.

С перстнем царя Соломона на пальце остался он распростертым у алмазного ложа, на тысячи лет сохраненный от тления, в месте глухом и тайном, как возвестила ему фигура «Темницы».

Вновь опустилась железная дверь в порфировом коридоре, и огненные псы стали охранять бессмертного геоманта.

Впервые он научился узнавать священные предметы в церкви Орто-Сан-Микеле, где мать поднимала его, чтоб он мог дотронуться ручонками до красивых восковых фигурок, висевших перед Святой Девой.

Дом его родителей прилегал к Баптистерию. Трижды в день — на заре, в полдень и вечером — он видел, как проходили мимо два нищенствующих брата Ордена Святого Франциска с кусками хлеба в корзине.

Часто он провожал их до монастырских ворот. Один из монахов был очень стар: он говорил, что пострижен еще самим святым Франциском. Он обещал мальчику научить его разговаривать с птицей и со всей полевою тварью.

Скоро Дольчино сталь проводить все время в монастыре. Он пел вместе с братьями своим свежим голосом. Когда по звону колокола сходились чистить овощи, он помогал их перемывать около большого чана. Повар Роберт ссужал его старым ножом и позволял перетирать полотенцем посуду. Дольчино любил рассматривать висевшую в трапезной светильню с нарисованными наверху двенадцатью Апостолами в деревянных сандалиях и коротких плащах, покрывавших им плечи.