Вопреки или Ненавижу Мишку - страница 4

Долгое совещание, на котором все сидели с умными, но отрешёнными лицами, наконец-то, закончилось. Хотелось убежать из бетонных стен офиса на свободу. Надо было найти единственно правильное решение сложной задачи, которая, казалось, не под силу была никому.

Стены душили, и не давали возможности просчитать все варианты.

Печальный, ночной Лондон, уставший от ропота, погрузился во мрак. Лёгкая вуаль тумана, которая то тут, то там, пряталась между фасадами старинных домов, делала город ещё таинственней и загадочней.

Седые облака торопливо плыли по небу, унося вдаль неприятные воспоминания о разговоре с руководством. Шаги человека, уверенной походкой идущего по Fleet Street, гулко звучали в темноте.

Вокруг было так много лиц, и на тысячи километров ни единой души, которая могла бы искренне принять участие в твоей жизни. Человек был в толпе, но он был один. Мир был слишком занят, чтобы любить просто так. Отношения, впрочем, как и сами люди покупались. Люди привыкли прятать равнодушие за улыбкой. Это была жестокая цена, назначенная временем. Цена успеха и власти — одиночество. Либо ты живёшь обычной жизнью, тщательно оберегая близких, либо ты добиваешься невозможного, но в этом случае — ты обречён на отшельнический, уничтожающий ветер свободы.

Нельзя было поверхностно судить о вещах, порой, безобидная мелочь, оставшаяся без внимания, разрушала все стремления и начинания. Посему только личное участие во всех процессах могло уберечь от падения, так как слишком мало было вокруг людей, которым можно было бы доверять.

Власть, как и деньги, давала лишь возможности и была показателем успеха, не более того. Награда за очередной пик всегда была одна — возможность добраться до следующей вершины. Мир полон возможностей. Однако, достижений без потерь не бывает. Приобретая одно, мы отказываемся от другого. Заходя в одну дверь, мы пропускаем другую.

Из утрат, человек старался извлечь выгоду.

Время было диктатором, которое даровало власть, но украло свободу. Время было убийцей — оно забирало жизнь во имя целей, не давая возможности быть собой. Время заставляло ежедневно платить по счетам — и за действие, и за бездействие. Порой, решительное действие оборачивалось большей трагедией, чем возможность переждать. Время было демиургом — оно породило сильную личность, с детской душой. И человеку надо было становиться грубее, сохраняя всю свою нежность для тех, кому он был нужен.

Любое начинание убивает именно страх и боязнь неудачи. Невозможно достичь цели, если не двигаться. Падение может сломить только в одном случае, если ты не сможешь подняться. Сложно было противостоять самому себе, убеждая, что всё получится, даже когда нет никаких шансов. Ещё сложнее было убедить своих подчинённых в реальности планов, зная, что планка непомерно высока. Именно вера всегда была той путеводной звездой, которая сопутствовала достижению целей.

Между замыслом и воплощением — огромная пропасть, точнее — бездна.

Возможностей много, но шанс выпадает единожды. Только вера в себя и в свою мечту могла помочь достичь вершины.

Нереальная мечта становилась миражом оазиса, который грезился наяву и во снах. А сами мысли о воздушных замках становились маленьким миром человека, в котором не было жестокости современности.

То, что предначертано судьбой — можно изменить, но только преодолев свою леность, страх и амбиции. Ты силён лишь тогда, когда способен принимать решения, не считаясь с мнением окружающих.

Быть творцом своей жизни способны единицы. Судьбу, как и историю, всегда делали всемогущие фигуры. Остальные — либо сетовали на отсутствие возможностей, либо завидовали, либо порицали. Сложно одолеть врагов на любом поприще — для этого требуется большая смелость, но ещё сложнее — пойти наперекор друзьям и близким, отстаивая свои интересы, и сохранить, при этом, своё тепло.

Невозможно стать лучше и чище, не пройдя своеобразный путь крещения и чистилища жизни. Падения у человека не вызывали жестокости, они давали неоценимый опыт и подсказывали другие пути решения задач, учили быть предусмотрительней и прозорливей, просчитывая каждую деталь. Предсказать человек мог любую мелочь, но, зачастую, происходило всегда то, что предугадать было просто невозможно.