Вопреки. Том 6. Бонусные истории - страница 13

Хлопок и её нет.

Наклоняюсь, чтобы застегнуть штаны.

Дьявол… я кончил и испачкался! Наверно, когда Алиса пропускала через меня разряд. Дебилизм какой-то, даже секс вышел невразумительно и до боли нелепо.

И как я буду объяснять Алисе, что это я никуда её не пускаю? Что толпы народа, вместо того, чтобы чтить свою Герцогиню, взвалившую на себя всю отравленную магию… они ненавидят её. Квинтэссенция снова осталась крайней, и ноги растут из бывшей Ксенопореи, где жителей резко лишили всех излишек, ведь они жили за счёт тех, кто умирал с голоду. Теперь эти «раскулаченные» твари берут в руки оружие и идут толпами, выкрикивая проклятия даже не в мой адрес, что логичнее, а в адрес моей жены. Охота на ведьм, и, если быть точным, то на одну единственную ведьму.

Напрягаются и Лорды. Поэтому я решил убрать Алису от греха подальше.

Мне страшно за неё.

Помощница долбится в дверь, открываю.

Ловлю себя на мысли, что смотрю на её зад.

Дьявол! Блэквелл, ты в своём уме!?

Стоп. И почему эта нимфетка в такой одежде? Уолтер, ясен пень, не заметил по причине слепоты.

— В Дум такая форма или это ваша личная инициатива в одежде? — спросил я холодно, а моя временная помощница повела себя ещё более глупо — начала флиртовать.

При том вполне отталкивающе, глупо. Слишком много улыбок не к месту, слишком много откровенных взглядов. И пусть я хочу секса, но не сунусь к такой, как она, в прямом и переносном смысле. Уметь быть развязной, пошлой и непристойной тоже надо уметь, чтобы это было соблазном, а не вызывало брезгливость и жажду отвести глаза.

Ой. Вот и тяжёлая артиллерия… она прогнула спину, стоя ко мне боком, и навалилась на стол, чтобы дотянуться до ручки. Хочет сзади? Хм…

— Эта мода родом из Ординариса…

Ммм… Ординарис!

— Вспомнил! Надо послать заявку в Ординарис. Мне нужна фотокамера-зеркалка, чем лучше, тем… лучше! — что у меня с речью?

— Что, простите? Фото… фото-что?

Ох, какая глупая попалась.

— Фо-то-ка-ме-ру. Запишите.

Мой желудок завыл. Когда я ел?

— Ваша милость, вам принести обед?

— Позже, после встречи.

— После встречи вы должны быть в Окс.

— Ну да… значит там и поем.

Вряд ли, конечно. Времени нет. Только я об этом подумал, как передо мной на столе появилась полная тарелка жаркого. Мясо-овощи-картофель. Обалденный соус. Не хватает только… приборов и чая, которые появились секунду спустя. И чистые брюки!

— Спасибо, Алиса! — улыбнулся я предусмотрительности и заботе жены.

— Приятного аппетита, Лорд Блэквелл! — нимфетка плохо сдерживала недовольство. — Через пять минут я, с вашего позволения, приглашу аудитора…

— Да-да…

Вкусно, чёрт возьми!

Звуковая дорожка: The Neighbourhood — Silver.

Сакраль далёкого прошлого.

С ухода Алька каждый день тянулся, словно вечность. Лето наступать так и не хотело, несмотря на то, что по графику должно уже вступить в своё царствование.

Одна луна умерла и родилась снова, краснея. Квин взглянула на небо и поёжилась, тая в сердце леденящую тревогу. Время тянулось словно издеваясь, то и дело небеса плакали холодным дождём, а девушка была словно каменная статуя, забывая порой о том, что нужно заниматься делами. Когда умерла вторая луна, на третью родилась и вовсе кроваво-красная, зависая очень низко над горизонтом. Сердце шестнадцатилетней девушки билось часто, а глаза всё время искали на юге всадника или же образ идущего брата, но никого не было.

Она всё ждала и ещё черед несколько бесконечно долгих дней среди ночи послышался топот копыт где-то вдалеке, но Квин не спала и вскочила с кровати, выдвигаясь навстречу путнику. Она в надежде искала черты брата, но вдруг поняла, что это не он.

— Здравствуй, Квин! — крикнул Тарк и подъехал на повозке ближе. — Я пришёл сюда с вестями об Альке.

Его голос не нёс эмоций, а вид был сосредоточенный. Квин судорожно осматривала повозку, с которой Тарк не приехал, загоняя лошадей, если бы в ней не лежало что-то важное. Через перекладину из дерева виднелась только толстая грязная ткань, а сверху сидели грифоны, которые в северных землях не обитали.

— Шу-шу! — прогонял птиц Тарк, недовольный тем, что птицы клевали его поклажу, от которой пахло очень неприятно.