Воришка, хочешь в семью? - страница 29

Сказать, что это изменило мое пребывание в академии, это ничего не сказать. Из персоны нон грата я стала одной из самых обсуждаемых девушек академии на целую неделю. Сплетни тут распространяются быстро, но и также молниеносно гаснут, если их не подогревать. Мне это было без надобности, ведь хороший вор — незаметный вор. Пусть моя жизнь изменилась, но я не чувствовала под этим никакой основы. Малейшая ошибка и все вновь вернется на круги своя.

Из недели под софитами я вынесла несколько полезных знакомств, доброжелательное отношение с теми, кто раньше только фыркал в мою сторону и двоих приятелей. Думаю, их интерес был сугубо физиологического рода, но я не спешила им что-либо разрешать. С парнями мне всегда было проще, если не брать в расчет сестричек семьи Браун. Мужчины любого возраста не могут устоять перед красотой и женственностью, готовы выпрыгивать из штанов, лишь бы их похвалили и отметили. Это на руку таким девицам как я.

Их ответы меня обрадовали. Никаких филиалов у академии нет, без экзаменов берут тех детей, что находились на домашнем обучении с репетиторами из работников академии или ее выпускников, разделения по богатству здесь не приветствуется, считается что все ученики равны между собой, а описание каждого ученика есть в картотеке, которая хранится в кабинете ректора. Информацию за предыдущие года можно найти в архиве, который находится в подвалах.

Пусть это стратегически неверно, но пообщавшись с парнями несколько дней и даже не запомнив их имена, решила свести общение на нет. Я слишком зациклена на том, как было здорово у семьи Браун. Общаться с людьми, которые думали и вели себя иначе, было неинтересно даже ради выгоды. Конечно, если ничего не выйдет, то я вновь вернусь к алкоголю в барах и случайным знакомствам, однако в тот период мне показалось, что в мире существуют те, с кем невероятно комфортно. И чье нахождение рядом помогает расти над собой. Возможно я просто поменяла зависимость на зависимость, кто знает.

На учебе меня хвалили. Я выбрала темп, при котором у меня были редкие оценки на отлично, но при этом я не скатывалась на удовлетворительно. В нашей системе образования меня назвали бы хорошисткой. Не сказать, что я не смогла бы лучше. Скорее стремилась не выделяться, да и боялась, что вот-вот и мне надоест.

Смущало меня только одно — приказ ректора не использовать ментальное воздействие. Прислушиваться к советам, как бы хороши они ни были, у меня с детства не получалось. Я до хрипоты могла орать, что маркер синий, если мне утверждали что он красный. И это еще не самое глупое. Назло непонятно кому, ведь родителям было не до меня, ходила без шапки. Вместо “всегда пожалуйста” выучилась говорить “теперь вы должны мне услугу” и прочее-прочее-прочее. Знай ректор меня чуть подольше, то понял бы сразу какую ошибку совершил. Лучше бы он, наоборот, приказал мне заниматься ментальной магией денно и нощно, не щадя живота своего. Тогда бы количество моих шалостей сильно уменьшилось и влезло в регламентированное количество.

Второй месяц я отпраздновала осознанием того, что моя сила имеет все шансы поставить рекорд по эталону в созависимые отношения. Учителя в самом начале запретили мне использовать ментальное воздействие, поэтому какое-то время я их слушалась и душила в себе желание воспользоваться хотя бы толикой своих сил. Учила теорию, присматривалась к учащимся, изучала обстановку.

Спокойствие закончилось ровно через две недели, как я заставила хамоватого преподавателя корчиться от боли. Моя сила стала отражаться в любых поверхностях, хотя бы немного напоминающие зеркала. Глянцевых поверхностей в академии магии было достаточно, оттого я по десять раз на дню слушала стенания о том, что пора принудить окружающих считаться со мной, что еще чуть-чуть и об меня только ленивый не будет вытирать ноги. И может быть стоит влюбить в себя самых сильных мужчин из каждого клана?

Спорить со своей силой было как-то неловко. Никогда не страдала голосами в голове, к тому же она часто советовала дельные вещи или хотя бы такие, о которых я и сама задумывалась. Отношение ко мне оставалось таким же напряженным, каким стало после демонстрации силы ментального воздействия. Впрочем, радовало то, что люди старшего возраста стали считаться со мной больше прежнего. В столовой ко мне относились как к царице, главы клан присылали посылки со сладостями и заверениями, что для меня только лучшее, преподаватели стали ориентироваться на меня в подаче материала. По два раза переспрашивали лично меня, все-ли понятно. Оттого моя потребность в шпаргалках медленно сходила на нет.