Воришка, хочешь в семью? - страница 66

Аглая ожила. Кажется мы все были в сознании, но не могли говорить. Мне голоса так и не дали. Думаю, Чарли тоже.

— Это не жертвы, — голос Аглаи внезапно стал очень ласковым. — Это свадьба. Внуки мои и ваши прапрапра…

— Довольно. Даже если это и свадьба, то руны не верны. Передумала отдавать и хочешь съесть их сама? — мужской голос.

— Погоди-погоди, руны и впрямь похожи, если отразить в зеркале. Зря мы их сразу не съели. Теперь ужин придется брать в семью. Ужас какой-то, а не спокойная загробная жизнь. — женский голос.

— И не говори. То один вызовет, то другая. Надо было закончить род на себе. — мужской голос.

— Можем сожрать всех троих и сказать, что бабка нам ничего не говорила. Как думаешь? — женский голос.

— Проверим на истинную пару, на всякий случай? — мужской голос.

— Перестраховщик! — женский голос.

Дальше нас с Чарли обдало свечением. Я смогла повернуть голову и даже поднять руку, в попытке замахать, но застыла.

— Жрать нельзя. Видишь линии? — мужской голос.

— Да, за такое на реинкарнацию сошлют. Вместе с тобой, чтобы мы вновь искали друг друга. Сопливая чушь! — женский голос.

— Тогда отчаливаем? Бабку пока тут оставим. — мужской голос.

— Да, только дай руку, чтобы их поженить. Мы вообще-то должны это вдвоем делать. — женский голос.

— Ага, руку тебе еще! Ты ж по локоть откусишь. Ну ладно, на! — мужской голос.

Нас с Чарли вновь обдало свечением. Если разница и была, то я ее не почувствовала.

Зато когда Аглая вновь смогла говорить, то вытолкала нас обоих не только из подвала, но еще и за ворота дома. Кинув напоследок плетеную корзину с подарком, слова о том, чтобы мы забыли путь к этому месту и заклинание, которое вмиг сделало Чарли прежним. Однако и это не помогло в полной мере, я бы сравнила его состояние с алкогольным опьянением. Мы шли к порталу, а он заплетающимся языком объяснял мне что произошло. И что его бабка оказалось той еще ведьмой. Не в прямом смысле, конечно.

Кое-как мы добрались до дворца. Было страшно запихивать Чарли в портал, но выбора особого не было. Ждать на открытой местности, пока невдалеке живет настолько злобная родственница, чревато. Поэтому через уговоры, сюсюкание и оплеухи, я смогла доставить новоиспеченного мужа на место. Мои мысли были только о том, как выбраться оттуда, поэтому разбитое состояние Чарли сыграло даже в плюс. По крайней мере у меня не было истерики, стенаний о том что нас поженили и прочей рефлексии от происходящего в доме.

Когда мы вьехали в поместье, Чарли протрезвел. Только вместо того, чтобы успокоить меня или обьяснить все родным, скрылся в доме. Как выяснилось позже, он заперся в своей комнате.

Мне же пришлось в красках описывать то, что с нами происходило. Шарлотта поджимала губы и виновато опускала глаза, не смотря на меня. Фокс обнял меня и слушал всю историю, положив голову на мое плечо. Римус выглядел довольным. Лучшим зрителем моего монолога стал Сэмуэль. Когда я закончила он пообещал свозить меня в город, поесть мороженого. Ни стенаний, ни вины, ни каких других ненужных для меня чувств. Простое участие.

— Я бы сделал точно так же! — Римус решил объяснить свою довольную ухмылку. — Вероятно бабуля увидела связь между вами и была более чем уверена в том, что вам надо пожениться. Сэкономила годы и миллионы нервных клеток.

— Тебе что, кажется все это смешным? — Шарлотта посмотрела на него с удивлением и яростью.

— А что если так? Сама посуди, всем так легче. — Римус не заметил опасности и продолжал настаивать на своем. — Мне нет нужды думать о том, что я где-то уступил братцу. Ему не нужно выслуживаться перед девчонкой, которая без году неделя стала магиней. Ну а вы скоро получите внуков. Кира, разумеется, тоже не в накладе. Чарли богат, обходителен и красив. К тому же, зная историю нашей семьи, уверен, что Кира скоро получит крупный денежный перевод от Аглаи. И возможно даже наследство. Джекпот для маленькой безродной воровки с отвратительной магией, да, сестрица?

— Ммм, — я была так ошарашена тем, что слышу это в доме Браунов, что даже не знала как реагировать. Поставить на место случайного человека — это одно, поставить на место того, кого считаешь семьей — совсем другое.