Воровская зона - страница 14
Всеволод Аркадьевич Локотов открыл глаза и блаженно потянулся… Да, хорошо! Молодец Клест, встретил «крестного» как и подобает! И девочек подобрал классных, и банька была что надо, и настоянный на каких-то особых таежных травах душистый чай после нее!
При воспоминании о девочках его охватила сладкая истома. Великолепные точеные ноги, упругие бедра, высокая грудь… А как они менялись под ним? Можно было подумать, что специально оттачивали все эти заученные движения на тренировках! А баня и массаж, исполненный все теми же жрицами любви? Фантастика да и только!
Локотов бросил взгляд на висевшие на стене часы. Без пятнадцати семь… Он еще раз сладко потянулся и встал, из райских кущ пора было возвращаться к презренной прозе жизни…
Когда он вышел в столовую, огромную, метров в сорок, комнату, блестевшую столовым серебром, с развешанными по стенам копиями «малых голландцев», Андрей Барский уже сидел за ломившимся от всевозможных яств длинным продолговатым столом из красного дерева.
— Как почивали, Всеволод Аркадьевич? — улыбнулся он при виде свежего как огурчик эмиссара центровых.
— Спасибо, Андрей, спасибо! — уселся тот в массивное тяжелое кресло с высокой резной спинкой. — Уважил старика!
Барский понимающе улыбнулся и, не дожидаясь приглашения, быстро разлил водку. Да и какой русский станет пить что-нибудь другое под медвежатину, маринованные грибки и черемшу? Это было бы уже кощунством!
Чокнувшись с Клестом, Локотов медленно, смакуя вкусную финскую водку, выпил большую рюмку и блаженно закрыл глаза. А Барский вдруг вспомнил, как много лет назад Могол, как кликали Локотова, вот так же тянул из алюминиевой кружки водку. Только вместо темно-серого элегантного костюма на нем тогда был черный лагерный клифт. Да, тот вечер Клест запомнил навсегда, его только что вышедшего из БУРа впервые пригласили в воровской куток. И один из приближенных Могола, бывшего паханом отряда, разлив водку по большим алюминиевым кружкам и ощерясь стальными фиксами, ухмыльнулся: «Хватани стопарь керы, кенток!» И Клест «хватанул», а потом долго смотрел, как «хватал» свою керу сам Локотов. С того вечера и началось их сближение.
Много сделал Могол для Клеста и многое дал ему. Кроме одного: почтения к воровскому закону. Слишком сильна была тяга у его строптивого ученика к беспределу, и если в отношениях с элитой он еще как-то сдерживался, то с теми, кто стоял ниже его, Клест был беспощаден.
Правда, на воле дороги «крестного» и его «крестника» не пересекались, и снова свидеться им привелось только в начале девяностых в Москве, куда не знающий страха и сомнения Клест приехал качать права. И прибыл он в белокаменную, уже овеянный славой этакого крутого вора, которому не то что центровые, море по колено. Он не пил и не курил, постоянно тренировался в тире и в спортзале, плавал, бегал на лыжах и часами парился в сауне. А его патологическая жестокость наряду с дерзостью и холодным расчетом пугала даже его подельников, которых он, надо заметить, держал в ежовых рукавицах. За его бригадой даже по самым скромным подсчетам к этому времени числилось больше двадцати мокрух, и только при одном упоминании его имени у многих дальневосточных коммерсантов случался нервный тик. Столичных авторитетов Барский презирал и называл белоручками и бездельниками и не сомневался, что ему по силам подмять под себя все московские группировки. И прибыв в первопрестольную, Клест, что называется, с ходу перешел дорогу одной из группировок. И та, еще толком не ведая, с кем имеет дело, решила проучить залетного фраера. На разборку она прибыла в трех роскошных джипах. Из них вышли девять человек и вразвалку, словно отвыкшие от суши матросы, двинулись к сиротливо стоявшим у обочины невзрачным «Жигулям».
Но разбираться не пришлось. Когда до «сиротинки» оставалось около десяти метров, ее стекла опустились и из них ударили два автомата. После этого подвига Барскому забили стрелку уже сами центровые. И на ней в присутствии, конечно, самого Могола его короновали под именем Андрея Архангельского. Но до главного трона его так и не допустили. Против высказался сам Виталий Куманьков, занимавший в воровской российской иерархии первое место, и высокое собрание не посмело пойти против «крестного всех крестных». У Клеста хватило трезвого расчета не подписывать себе смертный приговор, и он согласился остаться на вторых ролях в регионе. Но отказываться от заветной «шапки Мономаха» и не думал. И теперь, когда Куманьков томился в американских застенках, а сам Ларс ушел на «дальняк», Барский снова воспрянул духом. Тем более, что от центровых в Николо-Архангельск прибыл его «крестный»…