Воровские истории города С - страница 11

— Он же тебя просил!

Но парень упорно твердил свое:

— Я просил и у первой, и у второй машины, моя была инициатива, мне нужны были колонки, я так и говорил следователю, но он не так записал…

— У тебя что, магнитофона, колонок нет дома? — отчаявшись, с упреком сказал сыну отец.

— Он тихо играет, — ответствовал упрямец-сын.

Обвинение Морковкина рушилось прямо на глазах. Враль й растлитель в три минуты оказался застенчивым парнем, готовым для нового друга пойти на преступление. А может, хотел в его глазах — он, слабосильный и слабохарактерный, — «крутым» показаться… А сегодня Олегу Горкину хватило чести вытащить своего нового знакомца из тюрьмы.

Вопрос адвоката Морковкину довершил картину:

— Ты открыл машину, значит, умеешь обращаться с ней?

— У отчима есть «Жигули», шестая модель.

— Но ты ведь мог похитить из двух салонов еще что-нибудь, необходимое для автомобиля?

— Мне ничего не нужно было. И магнитофонов у меня дома два. Так что я никого не вовлекал…

Мама Женьки плакала от радости: благодаря суду, умелым действиям адвоката, правдивым показаниям «подельника», ее тютя-матютя, пожелавший показаться «крутым» (это мать сразу поняла, да ведь следователям не объяснишь), избежал тяжелого наказания. Но урок оба пацана получили на всю жизнь.

Что свело этих мальчишек на скользкой дорожке? Уж, конечно, не то, что они родились в один день, только с разницей в пять лет. Только вот вместе свой день рождения они вряд ли когда-нибудь будут отмечать…

От любви до ненависти — шаг. От безысходности до отчаяния — того меньше. Когда все это переплетается да еще замешивается на алкоголе — получается трагедия.

Елена мужа уже не любила. Ее к нему тянула другая страсть — страсть раба к хозяину, униженного к обидчику, собаки к палке. За годы совместной жизни он ее к этому приучил. Чем больше ее поколачивал (а поколачивал чуть ли не походя и сильно), тем более она хотела доказать, что достойна его, что нужна ему. Да и он замечал, что жена после побоев ласковее становится, тянется к нему, как обиженный ребенок за подтверждением любви.

Аникин был крепким хозяином, и на работе его ценили: всегда в передовиках, уважаемый человек. А она что — так, горничная в гостинице. Работа по сменам. Жил не вытягивала, наоборот, Расслабляла. Чего греха таить: после ночных смен иногда не все следы бдений могла Елена скрыть, вот и стал муж подозревать ее в неверности, перестал доверять; а она работу менять не хотела: привыкла к такой. Вот и пошли побои да скандалы, за каждый свой упрек мужу синяк от него получала. «Сука, проститутка, шлюха…» Обратное не докажешь, справок и свидетельств не приведешь. Гордая Елена была — северянка, ничего не доказывала, да и чего ради семьи не стерпишь?

Сын их родился больным — букет болезней. По пьянке зачали, или уж наследственность такою оказалась, — только больной ребенок, с поздним развитием, нужен ему уход да уход: то он в стационаре, то дома. Скандалы с мужем были Елене как нож по сердцу: сознание разрывалось между болезнями сына и претензиями мужа. Чувствовала: уплывает из рук, уходит куда-то в сторону Николай — может, другую себе завел? Брак их держался уже только на поддержании здоровья сына: к нему муж благоволил, нянчился, в помощи никогда не отказывал. И сын отца любил больше, чем мать…

Но брак их все равно дал трещину. Пришлось расстаться. Муж ушел в свою однокомнатную квартиру, оставшуюся от родителей, уже около трех лет жил отдельно; но все равно постоянно приходил на ночь к сыну, когда Елена работала в ночную смену, — мальчика одного они не оставляли. Так и мыкались: то встретятся, то снова разбегутся, — и отношения их лучше не становились. Убежденность мужа в том, что Елена в гостинице не только работает, не проходила, свою уверенность он нет-нет да и припечатывал на лице бывшей жены очередным синяком. Но иной раз что-то и человеческое вспоминалось — как-никак двенадцать лет вместе…

Однажды Елена вернулась с работы — была суббота: муж, который оставался с Игорем, лишь недавно проснулся и пошел выгулять собаку. Вернулся с бутылкой водки — оказалось, что именно в этот день годовщина смерти его отца: «Надо бы помянуть».