Воровские истории города С - страница 8

до Белого озера, не пустила его в вагон, так как ехать мужчина хотел в город…

К вечеру ему удалось сесть в автобус, но оказалось, что он идет на Солзу, и кондуктор посоветовала сильно побитому, но не пьяному бомжу выйти из автобуса, перейти на другую сторону дороги и дождаться попутного транспорта. А что бы — повезти его в город через

Солзу!..

В шесть часов вечера Уткин окончательно свернул в лес и, потеряв всякую ориентацию, остановился возле накатанной лыжни. Он еще мыслил, но мыслил затуманенно и, как таракан с оторванным усом, уже кружился на одном месте…

Мимо проходил лыжник. Остановился. Спросил мужчину с синим лицом, кто он и что тут делает. Тот назвался: «Виктор». Показал документы: пенсионное удостоверение и паспорт. Лыткин все равно решил, что перед ним бродяга. Или хорошо подгулявший дачник: домики рядом — везде, кругом. «Дорогу найдешь?» Тот кивнул. И лыжник ушел. А Уткин двинулся в лес.

Десятого апреля Анастасия Макарова, вновь приехав на дачу, не застала в доме Уткиных никого: никто не наводил порядок, все было так, как и вчера. Вечером она, встревожившись, позвонила Надежде и спросила, где Виктор. Последовал ответ: «На даче».

— Как «на даче»? Он не пришел домой? Я же его еще вчера на автобус отправила, денег ему дала. Он был сильно избит, сказал, что его братья побили, ну, знаешь, эти… Они одни там живут.

Надежда встревоженно закричала.

В тот же день лыжник Лыткин (он же бывший работник милиции) снова шел своей знакомой лыжней и не поленился свернуть по следам вчерашнего странного субъекта в лес. Через пару километров он увидел его стоящим у дерева. Весь снег вокруг был утоптан следами — мужчина ночью не садился и не ложился, но в темноте, видно, не знал, в какую сторону ему податься. Хотя, пожалуй, ему это давно уже было безразлично. Мысленно он стремился только домой, к жене, — Да, куда его и направляли; но ноги, и без того плохие, ему уже отказывали — под утро он уцепился руками за ветку, да та и стоял. Опять на вопросы Лыткина он мычал и кивал головой, попросил даже закурить, но у Лыткина сигарет не было. Отцепляться мужчина тоже не захотел, а захват его был неосознанно-мертвым. Лыткин видел, что он не пьян, что избит, что не в себе, что, наконец, ночь здесь провел, но куда и как его отсюда тащить? Такая обуза! В конце концов, кому-то нравится стоять посреди леса, вот и пусть себе стоит… Лыткин продолжил свой путь.

Надежда металась в поисках мужа, ей помогал зять. На даче они обнаружили погром; видно было, что хотели поджечь: даже постельное белье керосином облили и пустой баллончик из-под газа зачем-то открыли, посреди комнаты оставили… О Викторе никто ничего не знал.

Одиннадцатого апреля Николай, вернувшись из магазина, Ивана на даче не застал: он как сквозь землю провалился. Пожаловался на это Вовке Стародубцеву. А Ивана в это время уже допрашивали.

К допросу Иван подготовился четко: знал, что показания должны быть последовательными. Поэтому и в первый, и во второй, и в третий раз повторил всю легенду с точностью до запятой: «Сидели, пили, разговаривали, не дрались, Николай прилег отдохнуть, я его разбудил; уходя, наткнулись на стенку в темноте, с Виктором разговаривали, он сказал: «Держитесь правее». Ушли к себе. Кто его побил — не знаю». Почти все это было правдой, поэтому Иван давал показания без натуги, но — только часть правды… Николая он очень хотел исключить из этой истории, чтобы групповухи не было, но как-то не удавалось.

И вообще: этот упор на темноту в сенях, на усталость и сон брата, на последний благодушный разговор с Уткиным прошивал все его показания белыми нитками.

Четырнадцатого апреля по городскому каналу телевидения прошло сообщение о пропавшем мужчине с сильно избитым лицом. А утром пятнадцатого Лыткин сам явился в органы милиции; откликнулись, позвонили многие водители, кондуктора, видевшие пропавшего. В тот же день отряд спасателей, ведомый всезнающим Лыткиным, обшарил лес в том районе, где он видел побитого мужчину последний раз. Уткина нашли недалеко от той березы, лежащим лицом вверх, уже мертвого. Лицо и кисти рук трупа были багрового цвета…