Воры над законом, или Дело Политковского - страница 12

Ничего не скажешь – придумано было весьма ловко.

Но только контролёров этими рассуждениями Политковского о несвёрстанном годовом балансе было не обмануть. Они-то знали, что наличность в кассе всегда должна соответствовать приходно-расходной книге, и никаких исключений тут просто не может быть.

А кассовые книги они отказывались возвращать в комитет, ибо совершенно справедливо подозревали, что, в случае возврата, Политковским и его сподручными в них будут сделаны те или иные исправления, и тогда результат будет подогнан к правильной цифре.

Итак, контролёры наотрез отказались вернуть Политковскому кассовые книги.

На самом-то деле это идеально устраивало Политковского, ибо бухгалтерия комитета о раненых тем самым оказывалась как бы под арестом и не могла продолжать работу.

Все затягивалось, что только радовало Александра Гавриловича, коему надобно было максимально протянуть время. Вот он его и тянул, как мог.

Он-то знал, что свёрстка годового баланса ничего не изменит в судьбе пропавших десяти тысяч. И продолжал играть в оскорблённого, не пуская контролёров к себе в канцелярию.

Итак, суммируя, замечу, что создавалась весьма пикантная ситуация, и она полностию была на руку Политковскому, коему надобно было оттянуть час своей гибели, максимально оттянуть.

Контролёры держали у себя изъятые документы и требовали допуска к остальным, дабы можно было проверить отчётность прежних периодов в деятельности канцелярии. Политковский же не пускал контролёров и требовал незамедлительного возврата кассовых книг, отлично зная, что ничего ему возвращено не будет.

При этом контролёры не могли продолжать проверку, а комитет не мог нормально работать, что делало пройдоху Александра Гавриловича наисчастливейшим человеком. Но временно, временно, конечно.

Эта канитель продолжалась весь январь, за что Политковский благословлял Небо и свой ум.

Он выиграл целый месяц жизни.

Между тем действия Политковского были явным нарушением закона и превышением власти. Он и сам знал это, но до поры до времени помалкивал – это было в его же интересах.

В общем, он не имел никакого права не впускать контролёров. Он обязан был представить все требуемые бумаги, без каких-либо исключений.

Будь на месте Политковского кто-то другой, не покровительствуемый Чернышёвым, хоть и не министром уже, но зато всё ещё председателем Государственного совета, ой досталось бы этому другому. А вот Политковскому сходило с рук аж несколько недель, практически весь январь месяц 1853-го года.

Между государственным контролем и комитетом о раненых возник на сей счёт целый эпистолярный роман, дабы наконец-то можно было выйти из тупика, хитроумно созданного Политковским.

Всё ж таки Александр Гаврилович хитёр был совершенно неимоверно – это приходится со всею откровенностию признать. Однако от гибели это его не спасло.

Генваря 3-го дня 1853-году от Рождества Христова

В канцелярию комитета о раненых.

Досточтимый господин тайный советник!

Спешу уведомить Ваше Превосходительство, что Высочайше утверждён план полномасштабного ревизования всех бюджетов и фондов военного министерства нашей великой империи.

В соответствии с этим, надеюсь, Вы, милостивый государь, соблаговолите принять и окажите всемерное содействие посланцам из подведомственной мне службы государственного контроля. Заверяю, что всё это лица достойные, корректные и весьма сведущие в своём деле.

Примите уверения в моем всегдашнем расположении к Вашему Высокопревосходительству.

Алексей Хитрово,

Государственный контролёр,

Сенатор,

действительный тайный советник

Генваря 4-го дня 1853-го году от Рождества Христова

Всемилостивейший государь,

Господин действительный тайный советник!

Спешу уведомить Ваше Высокопревосходительство, что и я и подведомственная мне канцелярия окажут всемерное содействие лицам, посланным к нам из Государственного контроля. Почтём за истинную честь.

Вместе с тем не могу не уведомить Ваше Высокопревосходительство об одном препятствии, возникшем отнюдь не по моей вине. Всё дело в том, что представители Государственного контроля явились ещё до получения послания Вашего от генваря 3-го дня, явились даже ещё до Рождества от 1852-года. При этом были изъяты из подведомственной мне канцелярии несколько кассовых книг.