Восемь черных лошадей - страница 19

Элизабет Тёрнер работала в банке в Лос Анджелесе. Работала в банке в этом городе, и кроме того – в банке в Вашингтоне. Порядочные граждане, вроде преступников, в большинстве случаев не будут менять род своих занятий после переезда из одного штата в другой. Разве не вероятным, или даже не обязательным было предположение, что по возвращению сюда Элизабет стала искать себе работу в каком-то другом банке?

Детективы знали, что в этом штате все работодатели должны были заполнять "Форму Программы Регистрации Работников №2", представляющую собой ежеквартальный отчет о доходах, отсылаемый в Департамент Налогообложения и Финансов этого штата 30 апреля, 31 июля, 31 октября и 31 января. В данной форме содержались имя каждого работника и номер социальной защиты вкупе с их валовым доходом за квартал. У детективов имелся номер социальной защиты, принадлежавший Элизабет Тёрнер. Было известно, что она уволилась с работы в Вашингтоне 1 мая. В дальнейшем, 25 октября она была найдена мертвой в Гровер-Парке. Разве не было вероятным, что после её возвращения одна или две "Формы ПРР№2" могли оказаться заполненными? Карелла позвонил по междугородной связи и поговорил с человеком по фамилии Калпеппер. Калпеппер пообещал перезвонить, как только закончит проверку всех "Форм ПРР №2", заполненных 31 июля и 31 октября.

Он перезвонил только 11 ноября, в тускло серую, сырую и холодную пятницу. К тому времени делу уже исполнилось 17 дней. Калпеппер сказал Карелле, что не обнаружил ни одной формы от 31 июля, сообщающей о доходах Элизабет Тёрнер за прошедший квартал.

– А что там с формами за 31 октября? – поинтересовался Карелла.

– Они еще не обработаны.

– Разве у вас там нет компьютера?

– Для этих ежеквартальных форм – нет, – сказал Калпеппер.

– Так… И когда вы думаете, они будут обработаны?

– Когда мы до них доберемся.

– А когда это случится?

– Когда мы до них доберемся, – сказал Калпеппер снова. – Где-то примерно перед следующей датой заполнения формы.

– Вы имеете в виду в январе? В следующем году?

– Формы ПРР №2 заполняются 31 января, это правда.

– У нас тут умышленное убийство, – сказал Карелла. – Я пытаюсь выяснить, где работала эта девушка. Вы можете как-то ускорить процесс?

– Было бы легче, если б эти формы заполнялись от имени работника, – сказал Калпеппер, – или хотя бы по номеру социальной защиты. Но это не так. Они заполняются от имени работодателя. Вы не представляете, сколько времени у нас ушло на то, чтобы проверить все июльские формы в поисках вашей Элизабет Тёрнер. А они были уже обработаны.

Карелла знал совершенно точно, сколько времени это заняло. Он сделал запрос шесть дней назад.

– Но послушайте, – сказал он, – для нас очень важно выяснить, где…

– Мне очень жаль, – перебил его Калпеппер. – Я проверю все формы от 31 октября, когда они будут обработаны и это все, чем я могу помочь.

– Хорошо, спасибо, – сказал Карелла и повесил трубку.

Какое-то время он сидел, уставившись на свою печатную машинку, потом загрузил в нее форму дополнительного отчета отдела детективов. Он успел уже напечатать почти целую страницу, когда из канцелярии пришел Альф Мисколо. В его руке был простой белый конверт. На конверте стояла дата отправки – 10 ноября. Как и другие четыре, предшествующие этому письму, оно было адресовано детективу Стивену Луису Карелле. Имя было аккуратно напечатано на лицевой стороне конверта с помощью печатной машинки.

– Я думал, может быть, он забыл про нас, – сказал Мисколо.

– Не с нашим счастьем, – сказал Карелла и разорвал клапан конверта.

Такой же белый лист бумаги внутри. И в нем вклейка:

– На мой взгляд, это похоже на четыре полицейские фуражки.

– Да, – сказал Карелла.

– Думаешь, он полицейский? – спросил Мисколо.

– Нет, не думаю.

– Так почему он шлет нам картинки всего этого полицейского дерьма? Рации, жетоны, наручники? Полицейские фуражки? – он покачал головой. – Мне не по душе чья-то идея присылать нам картинки полицейских принадлежностей. Это просто жуть.

Мисколо не был красивым мужчиной: массивный нос, кустистые брови и, кроме того, прослойка жира на шее создавала впечатление, что голова покоится прямо на плечах. Но обычно лицо его было живым, и в темных глазах плясали искорки, особо заметные, когда он отчаянно вставал на защиту совершенно отвратительного кофе, сваренного им лично у себя в конторке. Сейчас всего этого не наблюдалось, и он безутешно рассматривал лист бумаги в руке у Кареллы.