Восемь черных лошадей - страница 24
– И комбинации.
– Ага, пусть так, и комбинации.
– Без которых, вообще не было бы никакого дела.
– Тут вопрос только в справедливости, вот и всё, – сказал Чарли. – Мы с тобой берем на себя самый большой риск.
– В известной степени, – мягко сказал Глухой, – именно ты берешь на себя самый большой риск.
– Вот спасибо тебе, – сказал Чарли, – Я рад, что ты так сказал, реально рад. Но это твое дело, по справедливости. И ты тоже рискуешь. Это Лизи ничем не рискует.
– Может быть, ты и прав.
– Думаю, что прав.
– Я поговорю с ней. Что бы ты ей предложил, Чарли?
– Ну, в хранилище лежат пятьсот кусков, предположительно пятьсот, не важно...
– Может, даже больше.
– Так я думаю, что если мы отдаем Лизи сто тысяч за подготовку, то остальное поделим с тобой пополам.
– Я расскажу тебе, что сделаю я, – сказал Глухой, – по справедливости.
– По справедливости.
– Мы отдаем Лизи ровно сто тысяч, как ты и предлагаешь. Но себе я возьму только сто пятьдесят, а ты забираешь львиную долю – двести пятьдесят тысяч.
– Эй, нет, я ничего подобного не предлагал! – сказал Чарли.
– Так будет справедливо, Чарли.
– Ну, – сказал Чарли.
– Так тебя устраивает?
– Ну, если устраивает тебя.
– Меня вполне устраивает.
– Потому как мне не хочется ничего говорит типа, что меня разыскивают в двух штатах за убийство, понимаешь о чем я?
– Я как раз знаю, о чем ты. И я ценю это.
– А я тоже ценю то, что делаешь ты, тот жест, что ты только что сделал. Я реально ценю это, Дэн.
– Хорошо. Так мы договорились?
– Я не мог быть счастливее, – сказал Чарли и снова принял обеспокоенный вид.
– Что на этот раз? – спросил Глухой.
– Думаешь, она смирится с этим? Лизи?
– О, конечно же смирится!
– Я тоже надеюсь. Не хотелось бы, чтоб она настучала на нас из-за того, что не получила свою ожидаемую долю.
– Нет, не волнуйся об этом, Чарли.
– Кстати, где она? – спросил Чарли. – Она будет здесь, когда мы пойдем проворачивать все это дерьмо?
– Она уже сделала свою работу, – сказал Глухой. – Она больше не нужна.
Он посмотрел на Чарли думая, может ли тот хотя бы подозревать, что как только он вынесет наличные из хранилища, его работа будет закончена и также отпадет надобность и в нем самом.
– А сейчас, – сказал Глухой, – комбинации.
– Ага, эти грёбанные комбинации, – проворчал Чарли.
– Думай о них, как о трёх наборах цифр, Чарли, забудь, что вместе это восемнадцать цифр.
– Ага, хорошо.
– Можешь сказать мне первую комбинацию? Шесть цифр для внешней двери?
– Семь-шесть-один, три-два...
– Неправильно.
– Семь-шесть-один..
– Да?
– Три-два...
– Нет.
– Нет?
– Нет.
– Три-два...
– Нет, там два-три.
– Ах, да. Два-три, ага. Два-три-восемь.
– А внутренняя дверь?
– Девять-два-четыре, три-восемь-пять.
– Верно. А сейф?
– Два-четыре-семь, четыре-шесть-три.
– Отлично, Чарли. Давай снова пройдемся с начала.
– Семь-шесть-один. Два-три-восемь.
– Еще раз.
– Семь-шесть-один, два-три-восемь.
– Еще раз.
– Семь-шесть-один, два-три-восемь.
– А внутренняя дверь?
– Девять-два-четыре...
Глава 5
"Восемь, четыре, три," – размышлял Браун.
Он рассматривал доску объявлений в комнате детективов, где в один ряд были приколоты любовные записочки Глухого чуть пониже листовок "разыскивается" и напоминания о том, что ежегодный предрождественский бал отдела детективов состоится вечером в среду 14 декабря
Восемь черных лошадей, четыре полицейские фуражки и три пары наручников. "Шесть, пять", – продолжал Браун. Полицейский радиокод 10-5 означал повтор сообщения.
Но здесь было 6-5.
Шесть полицейских жетонов и пять раций.
"Проклятый Глухой!" – подумал Браун и направился к вешалке, стоящей в углу комнаты. Этим утром он одел красное драповое пальто в клетку, что делало его вид еще массивнее и суровее, чем обычно. На голове – голубая вязанная шапка из шерсти. Вокруг шеи повязано красное кашне. Всего лишь четырнадцатый день ноября, а за окном словно уже наступила Сибирь. Он лениво подумал, а не Глухого ли это рук дело? Может быть, Глухой был русским шпионом. И управлял погодой, как управлял всем остальным.
Часы в комнате детективов показывали без десяти восемь, но лишь один человек из "смены могильщиков" оставался на месте. "Должно быть, спокойная ночка выдалась", – подумалось Брауну. "За окном холод собачий", – сказал он ОБрайену.