Восемь черных лошадей - страница 29

Ему было любопытно, зачем этому типу по имени Дэннис Дав нужны семь разных листовок. Именно так было указано в списке который он дал Генри: семь листовок о розыске. Если бы Генри только знал, что листовки о розыске представляли такую ценность, он попросил бы копов прислать ему одну с ним самим, которые были расклеены в паре почтамтов после того, как он убил одну шлюху в Новом Орлеане. Его по-прежнему разыскивали за то дело. Это случилось после отсидки в тюрьме за перерезанную глотку того парня в Тулсе. Генри намылился на восток через Новый Орлеан. Он сцепился с этой проституткой, которая упрямо настаивала на том, что ей дали фальшивую "сотку". Это оказалось правдой, но, черт побери, невежливо говорить мужчине, что он расплатился деньгами из "Монополии", особенно после того, как только что отсосала у него! Поэтому он обработал её немного кулаками и, когда она стала кричать, что позовет сутенера, который вышибет из него всё дерьмо, Генри просто задушил её. Она защищала свои права, тупая манда! Обвиняла его в том, что он расплатился фальшивой купюрой, правда это или нет! Клиент всегда прав. И к тому же, это был жалкий минет!

Генри стало любопытно, не расклеены ли его листовки в здешних участках? Было бы нереально круто зайти в какой-нибудь участок в комбинезоне телефонной компании и увидеть как с доски объявлений на тебя смотрит твое же лицо! Вот что делало его род занятий таким интересным. Никогда не знаешь, что может случится в следующий раз.

– Где тут у вас первичный терминал? – спросил он у копа, забирающего рацию с зарядки в регистрационной. Генри не знал, что такое первичный терминал. Он придумал это на месте.

– Откуда, черт возьми, я могу это знать? – сказал коп.

– Обычно они в подвале, – сказал Генри.

– Ну так иди в подвал! – сказал коп и повесил рацию на пояс.

Генри подождал пока коп не повернется к нему спиной. Потом бросил короткий взгляд на стол регистрации посетителей, снял рацию с подставки для зарядки и бросил её в свою холщовую сумку.

– Эй ты, – послышался чей-то голос.

Кровь Генри застыла в жилах.

Он повернулся.

Здоровенный детина стоял у лестницы с металлическими ступеньками, ведущими на второй этаж. На нем была рубашка и кобура с пистолетом на груди.

– Раз ты здесь, – сказал он Генри, – у меня не работают клавиши на моем телефоне. Те, что отвечают за добавочные линии. Там наверху, в комнате детективов.

– Я взгляну на них, – ответил Генри. – Ты не знаешь, где первичный терминал?

***

Шестое письмо от Глухого пришло вместе с послеобеденной почтой.

Оно было адресовано Карелле, но Кареллы не было в комнате детективов. Все детективы были в курсе, от кого письмо, поэтому, поразмыслив тридцать секунд открывать его или нет, они назначили Майера ответственным нарушителем права коллеги на личную переписку.

В конверте находился, уже привычный всем, одинарный белый лист бумаги, свернутый пополам.

Майер развернул письмо.

Остальные столпились вокруг него.

И вот на что они смотрели:

День Благодарения всегда припадал на четвертый вторник ноября, в этот год на 24 число.

Любой детектив хотел иметь выходной в День Благодарения. На Рождество или Йом Кипур (День искупления – большой религиозный праздник в иудаизме) детективы разных вероисповеданий могли поменяться сменами, чтобы отпраздновать свой праздник. Однако День Благодарения был внеконфессиональным.

Детективы 87-го слышали, что в одном из центральных отделов работает детектив-индиец. Индийский индиец. С приближением Дня Благодарения он становился очень популярным, так как приехал в страну только четыре года назад, – поработав до этого капитаном полиции в Бомбее – ему были непонятны местные особенности, и он не отмечал День Благодарения. Все хотели поменяться с ним на День Благодарения, потому что ему все еще были неведомы отбивные из молодого барашка с индюшатиной и клюквенным соусом.

В 87-ом отделе не было детектива-индийца.

В отделе работал детектив-японец, но он родился здесь, был в курсе о Дне Благодарения, и никому даже не снилось предлагать ему отказаться от своего обеда с индюшкой.

Но Дженеро предложил ему отказаться от праздничного обеда.