Восхождение - страница 50

Многие стихотворения этой небольшой книжечки пророчески современны, хотя, кажется, обращены в историю. Правда, пророчества оказываются трагичными. После гибели красивых молодых русских парней, которых прицельно отстреливали неизвестные снайперы, сидящие на чердаках домов вокруг расстреливаемого Парламента, после гибели необстрелянных новобранцев в жестокой и бессмысленной войне в Чечне, современно звучат строки, написанные еще в 1988 году:

Каких потеряла, не ведаем,

В мальчиках тех страна

Пушкиных и Грибоедовых,

Героев Бородина…

Это прямое обращение к нам, стоящим снова на переломном рубеже истории: русские, когда мы перестанем стрелять друг в друга, когда мы перестанем вынашивать гражданскую войну?! Как жаль, что мы плохо слушаем своих поэтов!

Незадолго до смерти Владимир Алексеевич получил дворянское звание, не знаю, многое ли это добавило к его признанному народом званию русского поэта, только по собственному завещанию похоронен Солоухин по православному обычаю на простом сельском кладбище, в родном селе Алепино под боком у отца и матери, потомственных крестьян.

На завещание поэта, высказанное в стихотворении «Друзьям», я ответила тоже стихами, приведу несколько строф из них:

Россия еще не погибла.

Заветы ее сохраним.

Мы шапку чужого пошиба

Надеть на нее не дадим!

Твердят: «По Ивану и шапка —

Иван-то унижен и пьян!»

И брешут продажные шавки

На всякий российский изъян.

Но встанут святыни из праха,

Когда тот, кто призван, придет,

И шапка ему – Мономаха.

И русский воскресший народ!

Хлебосольный хозяин, любивший неспешные дружеские застолья, для которых сам ездил на рынок за продуктами, самыми свежими, Владимир Алексеевич Солоухин был удивительно скуп на дарение собственных книг. Я была свидетельницей такого случая. К Владимиру Алексеевичу заглянул сосед по лестничной клетке с просьбой подписать книгу. «Вот ведь Вы не подарите, так я сам купил в букинистическом „Избранное“, подпишите, пожалуйста». Солоухин как бы даже удивился и стал подробно расспрашивать, где купил, по какой цене, долго ли пришлось искать, остались ли еще экземпляры в продаже. И был явно удовлетворен, когда узнал, что достался соседу последний экземпляр.

Пока писатель надевал очки, сосед за его спиной, подмигнув мне, проговорил: – Владимир Алексеевич книг не дарит, говорит, сам достань, а я уж как-нибудь подпишу…

Думаю, что таким образом писатель отсеивал истинных почитателей и читателей от суетливых любителей знаменитых автографов. К тому же он проводил своеобразное социологическое исследование – поддерживается ли в обществе интерес к тому, что он пишет. И надо сказать, что, как только интерес немного спадал, Владимир Алексеевич каким-либо выразительным поступком, выступлением или публикацией вновь заявлял о себе так, что по Москве кругами ходили разговоры, слухи, пересказы, домыслы. Тогда он просто рвался на встречи с читателями. Напомню хоть бы написанную в конце 86-го года статью «Почему я не подписался под этим письмом». Это был ответ на обращение с просьбой о поддержке новообразовавшегося общества «Мемориал» пострадавших от необоснованных репрессий. Эта общественная организация хотела заручиться авторитетом общественно значимого писателя. Владимир Алексеевич внимательно изучил программу общества «Мемориал», был крайне удивлен, что сторонники справедливости считали достойными реабилитации только жертв сталинских репрессий. А как же быть с расстрелянными до 37-го года? И Солоухин задал вопрос: «Какие репрессии и начиная с какого срока считать необоснованными, а какие обоснованными?» Сами эти вопросы выбивали почву из под ног радетелей «исторической правды». Немудрено, что общество «Мемориал» больше за поддержкой к Солоухину не обращалось. Публикацию этой статьи-ответа в журнале «Наш современник» Владимир Алексеевич очень ждал, так как считал свое мнение принципиально важным для современников. Получив журнал с публикацией, он позвонил мне и сказал: «Считаю год 88-й для себя очень удачным. С Вашей легкой руки решился вопрос о подарочной книге (В. А. имел в виду издание „Письма из Русского музея“) и статейка вышла». Но эта «статейка» не наделала столько шума, как другая, появившаяся в 89-м году – «Читая Ленина». Напечатана она в журнале «Вопросы философии» в обрамлении двух страшно ругательных рецензий доктора и кандидата исторических наук. Оппоненты, конечно, негодовали, это неудивительно, ведь их профессией был марксизм-ленинизм, но грустным и удивительным был вывод – мол, Солоухин призывает к гражданской войне и кровопролитию. Я спросила писателя, как же он отдал в журнал свой материал, зная, что он появится со шлейфом ругани. Владимир Алексеевич спокойно ответствовал: «Вы думаете, лучше, чтобы появились только эти ругательные статьи, ведь мой текст уже напечатан в „Посеве“, он известен. Теперь и отечественные читатели смогут ознакомиться с моим мнением и сами сделать выводы. Я предпочел это». К сожалению, никто серьезно и непредвзято так и не прочитал эту статью писателя, видимо, еще время не настало.