Восхождение богов (СИ) - страница 9

Я могла злиться на мужа, сколько душе угодно, но в одном он оставался последовательным – он верил в меня. Сердце затопило чувство вины. Осторожно отпрянув назад, я тихонько выскользнула из комнаты, прошмыгнула наверх и примостилась на задней палубе, вглядываясь в серую хмарь.

Как муравьи, вокруг сновали матросы, прибираясь и разбирая на части сломанное. Где-то наверху уместился дозорный, я видела его очертания в сгустившемся тумане. От запаха гнилых водорослей взбунтовался желудок, и я вспомнила, что давно ничего не ела. Но есть не хотелось.

Вернувшись в каюту, я завалилась спать. На бо́льшее меня не хватило. Мысли сумбурно ползали в голове, смешивая в кашу отрывки прошлой ночи. Однако к моменту возвращения Арта я проснулась, будто и не спала вовсе. У меня хватило терпения выслушать еще одну отповедь, как и краткий пересказ совещания. О многом муж умолчал. Но сказал, что они планируют выслать отряд на сушу, чтобы разузнать обстановку. Он его и возглавит.

– Арт, ты больше ничего не хочешь сказать? – спрашиваю осторожно, сминая край одеяла. – О том, что было… до.

В его глазах – вихрь эмоций, но главенствует усталость. Присев рядом, муж накрывает мою ладонь своей и сжимает. Его тепло – моя надежда.

– Что бы между нами ни творилось – я верю, что мы во всем разберемся. Наши отношения уникальны во всех смыслах. Сэл, иногда я бываю чересчур строг с тобой, но это оттого, что слишком хорошо помню, каково это – потерять тебя. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он мягко, по-отечески, поцеловал меня в лоб.

Сразу после прощания с погибшими отряд во главе с Се́довым и Артом встал на крыло, быстро скрывшись в сгустившемся, как молоко, тумане. Томар Бай остался с дочерью – у него не было сил, чтобы перенести полет на спине одного из драконов. Главным был назначен Деян.

Мы пересеклись через пару часов после отлета отряда, когда я решила немного освежиться после затхлого лазарета. На палубе вовсю кипела работа над восстановлением повреждений, стучали молотки, матросы тянули паруса, разматывали и заново складывали канаты. Деян нашел меня на корме, примостившейся на самом бортике с кружкой чая в руках. И поначалу мужчина молча устроился рядом, задумчиво разглядывая меня, будто пытаясь понять, что я здесь забыла. Маска на его лице повредилась, и сквозь нее проступала изуродованная кожа.

– Любовь Арта к тебе мешает ему поступать как до́лжно, – неожиданно заявил он.

Я подавилась чаем и звучно закашлялась, недоуменно глядя на него.

– Он должен отпустить тебя, – наконец, молвил Деян, отворачиваясь и стягивая с лица опостылевшую маску. Проминая шрамы, мужчина дал мне время обдумать его слова.

– Считаешь, что без слияния нет любви? Думаешь, что я цепляюсь за Арта в тщетной попытке отыскать исчезнувшее? – спросила я с горечью, вынуждая его развернуться и предстать в истинном обличии.

Яд Черной пьетты глубоко проник под кожу, вынудив ее неестественно изогнуться, пойти крупными буграми, почти скрывающими поврежденный слепой глаз. Заметив мою жалость, Деян тотчас вернул маску на место, скрепляя ее застежками. Взгляд посуровел, и он заговорил жестче:

– Считаю, что он опекает тебя, как невесту Равновесия, девицу, не ведающую, что такое жизнь. Ведет себя, как благородный кэрр, оберегающий возлюбленную, не знающий, как много силы скрыто под этой хрупкой кожей. И боли, – его голос смягчился. – Калиста рассказывала о слиянии. Говорила, что оно берет начало из родства душ. Могло ли так получиться, что после всего, через что ты прошла, твоя душа изменилась и более не соответствует его душе? Ваши пути разошлись. И если Артан не примет этого, случится беда.

– Ты говоришь так, будто я уже приняла решение. Будто больше не люблю его, – запальчиво ответила я, сходя с места и выплескивая остатки чая за борт. – Наша история с Артом не завершена. Мы со всем справимся. И если слияние не вернется – так тому и быть! Это не разрушит наши чувства!

Моей горячности позавидовали бы котлы в королевской кухне, но я не сумела убедить Деяна. Он лишь печально улыбнулся, расчесывая кожу под маской. Он хотел что-то добавить, когда над поверхностью моря пронесся печальный полустон-полупесня.