Восхождение на Макалу - страница 22

Подобно семи вратам Фив долина Барун Кхола имеет семь ликов. Через семь краев несет дикие воды горная стремительная река Барун. «Кхола» — по-непальски «горная река», «коси» — «река». У реки Барун Кхола нет истока. Выпадающий снег, спрессовываясь под тяжестью собственного веса, формирует обширные фирновые плато и мульды на рубеже Тибета и Непала; образовавшийся лед стекает вниз по долине, повинуясь тем же физическим законам, что и вода. Он ломается на порогах ледопадов, падает со скал и откосов, на неровном дне он «бурлит», как река. Лед нагревается, тает и исчезает под мореной, которую сам на себе принес. Теперь это уже не лед, а вода и — по ущелью течет река Барун Кхола.

При впадении Барун Кхолы в Арун ее русло превращается в глубокий каньон, заросший лиственным лесом. Каньон становится все глубже.

Выше, над перевалом Барун Ла, начинается густой ельник, который наши специалисты по природоведению важно называют «зоной влажного хвойного леса с рододендронами».

Далее простирается область рододендронов и можжевельника, верб и пастбищ, сменяющаяся ледниковыми ущельями, напоминающими Кавказ.

Еще выше и севернее находится бесконечная область арктической пустыни, сухой и негостеприимной, высокие плоские седловины открывают ее для постоянного леденящего северного ветра с Тибета. Это край скудной растительности и древних морен, каменистая и песчаная пустыня и обширные осыпи. Шестой лик долины у подножия Макалу.

И наконец — необозримые фирновые плато, поднимающиеся к висячим ледникам Макалу, Барунцзе и многочисленных безымянных пиков с порядковыми номерами вместо названий.

Момбук — неприятное место для лагеря, холодное, затененное со всех сторон высокой стеною гор и густого елового леса, сквозь который с трудом продирается солнечный свет к обледеневшим крышам палаток. Подлесок елового бора состоит из рододендронов, их листва почернела от ночного мороза, но набухшие почки готовы в скором времени расцвести.

В то утро 22 марта мы в ожидании чая, который разносили Мингма и Дава, нежились в спальных мешках. Ровно в 6.53 по непальскому времени мы ощутили нечто вроде весьма приятного массажа мышц спины, проводимого опытной медсестрой. Как будто слабый электрический ток пробежал вдоль позвоночника.

Земля под нашими телами всхлипнула, стены палатки дрогнули. У нас было такое ощущение, будто по земле прошла волна и погладила нас, может быть чуть грубовато, по спине, от лопаток к пояснице.

Гималаи — это молодые горы.

Гималаи еще движутся и иногда встряхиваются, будто стремясь очнуться от охватывающей их нирваны.

Иногда Гималаи капризничают, как маленький ребенок, который не хочет спать и все же потихоньку засыпает.

А взрослые люди называют это землетрясением.

Преодолев Барунский перевал, мы сразу очутились в другом мире. Позади остались солнечные дни осени и бабьето лета, рождавшие в нас расслабляющее чувство ностальгии. С идиллическими мучениями покончено. С каждым днем мы все ближе к горе, которая на языке шерпов и тибетцев называется Макалу. Непальцы называют ее Кхумбакарна — «Спящий великан».

Ледяное дыхание гиганта чувствуется во всей долине.

Оглянувшись с перевала Туру Ла назад, на юг, мы увидели в тумане, поднимающемся из долины Аруна, весь наш путь от далеких индийских низменностей до Больших Гималаев. Местные жители называют их Махалангур Гимал — «Высокие горы, где живет снежный человек». Мы дошли до заколдованного края к северу от перевала Барун. Склоны голубые от снега, а противоположные южные склоны — темно-зеленые от покрывающего их дикого, молчаливого леса. Долину, по форме напоминающую острую латинскую V, наполняет шум сине-зеленых вод реки Барун, которая размывает дно до черного с серыми полосами основания. Речные откосы складываются из недавних отложений, находящихся в беспрестанном движении, постоянно падают валуны, сползают глина, грязь, щебень и песок.

Идет четвертый день, как мы остановились на высокой речной террасе, называющейся Пхематан. Палатки стоят на смерзшемся мху, жестких лишайниках и арктической траве с остатками снега. Горит костер из красных еловых поленьев и твердых веток сухих рододендронов, отличающийся от трещащего костра, сложенного из еловых и сосновых дров в Чехии или в горах Словакии. В огонь подложены стволы берез, и бесшумный костер пышет жаром, как раскаленная буржуйка. Мы празднуем день рождения, потому что по странному стечению обстоятельств больше половины членов экспедиции родилось в марте и апреле, и у нас всегда есть повод устроить праздник, во время которого рекой течет ром, запечатанный в жестяные банки специально для нашей экспедиции. Ради торжественного случая забит барашек.