Восковые фигуры - страница 42

В то утро Захаркину было виденье. От сеструхи вернулся в полной форме: все помнил — имя помнил, фамилию, забыл только домашний адрес, но все равно добрался без посторонней помощи. Самым опасным местом маршрута было отделение милиции. У входа стоял отставной капитан Трошкин, подменявший по старой памяти дежурного.

— Эй, ты! — крикнул, — может, на машину посадить, подбросить или к нам зайдешь?

— Никак нет! — рявкнул Захаркин по-армейски. Он перешел на строевой шаг, держа равнение на вывеску, — голова вперед, руки и ноги назад. Но все ж таки носом в землю не зарылся, удержал равновесие.

Расстояние до подъезда преодолел по-пластунски, а квартиру взял штурмом, выломал дверь: показалось, кто-то засел и не пускает, а на самом деле на замок было закрыто.

Бросился на кушетку, обида неизвестно на кого раздирала грудь.

Надоела холостая жизнь. Хотелось семейного уюта, деток в коротеньких рубашонках повыше попы. Чтобы, возвращаясь с работы, не жрал бы на газете селедку с луком, а что-нибудь приготовленное по-домашнему, поаппетитнее.

Сеструха сватала за него Тамару, буфетчицу из ресторана. За такой, как за каменной стеной: тянула в дом все, что под руку попадет. Но фигура, извините за выражение, — не женщину обнимаешь, а паровоз. Только что не дудит. Нет, не по расчету хотелось жениться, а по любви. Бог с ним, с борщом!

В одну из таких минут, когда хочется окинуть взглядом пройденный путь, с верхней точки посмотреть на свое житье-бытье, Леня вдруг понял, что живет серо, скучно и несерьезно. Никаких вдохновляющих перспектив, а главное, никакой надежды на повышение заработной платы. Не то чтобы он меньше других зарабатывал, может быть, Даже и больше, но на жизнь не хватало. Значит, и Жениться по любви тоже не светит. Захаркин знал по опыту: хочешь, чтобы женщина тебя любила, имей, чем расплачиваться, гони монету! А иначе какой ей интерес?

Как недостижимый идеал где-то в поднебесье, в заоблачных далях для Захаркина маячили сеструха и свояк. Не дом — полная чаша: ковры, серванты, хрустали, не знаешь, куда плюнуть. На полках книги дефицитные, как у порядочных, хотя свояк их не читал, конечно, ни при какой погоде, сеструха тем более. А Захаркин иногда перелистывал, интересовался, были такие проблески, даже с собой брал, чтобы лучше засыпалось.

И вот проснувшись утром, он вдруг чувствует: что-то должно измениться в жизни, хотя и не понятно — что. Вышел на балкон покурить. Вспоминал, как приятно время провели: выпивали, смотрели футбол. А когда Захаркин уходил, свояк широким жестом припечатал к ладони четвертной. Вот какой он человек! Справедливости ради надо сказать, они и Захаркина устроили было на овощную базу, но Леня оттуда сбежал: тосковали руки по штурвалу.

Было свежо по-утреннему, приятная прохлада обволакивала грудь. С удовольствием, хрустя суставами, Захарин потянулся, поскребся всей пятерней. Глядя в зеркало, привычно пригладил королевские кудри, предмет особой гордости и заботы; сейчас они торчали на голове, как на старой швабре, глаза сонно слипались, а рот раздирала зевота: в гостях у сеструхи была Тамара. Что ж, Тамара так Тамара, видно, судьбу не переспоришь. Стоял, ворочал одеревенелыми мозгами.

Глядь, напротив, на балконе, возникает фигура — девушка с обручем. Делает физзарядку, надо полагать. Ах ты моя куколка! И в одну сторону согнется, и в другую, и обручем покрутит, и ручками помашет, и на ножках попрыгает! Мигом слетела сонная шелуха. Дело-то в том, что ничего подобного Захаркин не видел далее на городской танцплощадке, а уж там такие есть крали — к иной просто так и не пришвартуешься — шуганет матом. Пока она бедрами крутила туда-сюда, делала свое упражнение, сигарету отбросил, встал на цыпочки, не веря глазам своим. Мамочки мои! Да на ней же ничего нет! Уж потом догадался, что это купальный костюм телесного цвета создает такое обманчивое впечатление, а сначала так и решил — что в чем мать родила.

Между тем незнакомка Захаркина заметила, хотя сначала виду не подала. Зато в руках у нее появилось зеркальце, и она стала прихорашиваться и кокетничать, как и всякая женщина, когда на нее смотрит приятный мужчина; солнечный зайчик прыгал, прыгал и угодил Захаркину прямо в зрачок, угодил, надо полагать, не случайно; ничего нет удивительного: Захаркин был недурен собой, с какой стороны его ни возьми; городские красавицы не раз пытались вызвать у него к себе интерес, да только он не больно-то поддавался. А сейчас решил: она та самая, про которую в песне поют, вторая половинка. Леня глаз зажмурил, захохотал, дал понять, что он тоже не дурак.