Восковые фигуры - страница 49

Приход комиссии застал забастовщика в туманных раздумьях о жизни, о самом себе. При виде страхделегата стал с кушетки сползать: почудилось, вот она, та самая половинка, про которую в песне поется. Она или не она? Рухнул на колени, заныл, впадая в прежнее летаргическое состояние:

— Богиня, снизойди, уважь! Тебя люблю, люблю и обожаю. Со мною ты останься навсегда…

Молодая женщина в растерянности пожимала плечами: кажется, ее с кем-то путают. Сидор Петрович был неприятно удивлен таким началом.

— Во-первых, Захаркин, здравствуйте! И встаньте с пола! — Прошелся туда-сюда с озабоченным видом. — Как сон, аппетит?

— Без промаха летит! — заверил забастовщик, отряхиваясь.

— А во-вторых, почему это Мария Ивановна должна с вами остаться навсегда? Она здесь лицо официальное. Поищите другое время для любовных объяснений. — Прищурясь, переводил взгляд с одного на другого. — Вижу, вытаки близко знакомы! Как встретятся, так начинают, понимаешь, фильтровать… то есть флиртовать…

— Да уж ближе некуда! — Захаркин осклабился и нахально подмигнул.

— Как это, как это? — озадачился заместитель, шокированный.

— Врет он все! — воскликнула Маша покраснев. — Сочиняет, сами что ли не видите! Язык, как помело.

Захаркин многозначительно повел очами, загадочно усмехнулся.

— Сочиняю, значит? Так… — Выдержал паузу. — А кто бедрами крутил и зеркальцем баловался? А кто на мой балкон лазил? По ниточке. А кто… Ну и так далее… — Забастовщик великодушно умолк. Разговор принимал совсем уж какой-то дурацкий оборот. Сидор Петрович резко повернулся.

— Захаркин! Идя навстречу знаменательной дате, автобаза работает не покладая рук! А вы…

— А он в это время разлеживается на кушетке и морально разлагается! — подхватила Маша ядовито и сделала губы подковкой. — Не может даже в бухгалтерию зайти, зарплату получить! А я, между прочим, начислила… — Была сильно разобижена, что никакого интереса к ней не проявлял, хоть вроде бы и обещал.

— Приду, приду, — сказал Захаркин. — Святое дело. — В голове у него, похоже, просвежело, прояснилось. Сел на кушетке, улыбчиво страхделегата разглядывал. Проговорил, почесывая шерстяную грудь: — Надысь такую историю слышу: тут у нас две старушки живут, лет обеим по девяносто. И вот одна другой высказывает свою задумку: чего мне больше всего хочется, сестрица, так это посмотреть, как я буду смотреться в гробу. Ну уложили ее, убрали цветами, все как положено. Фотограф — щелк, щелк, уже хотел уходить, а она поднимает голову: «А когда карточки будут готовы?» Мужик чуть не грохнулся.

Маша не выдержала, фыркнула. И поплатилась за утрату бдительности. Забастовщик страстно ее Ущипнул. В следующий миг она оказалась в железных лапах молодого питекантропа. Мелькнули принадлежности дамского туалета цвета осеннего неба. Визжала, дрыгала ногами, пыталась даже кусаться, ибо ощутила всю унизительность этой сцены, а главное, в присутствии постороннего. Оба рухнули на кушетку, ответившую привычным старческим кряхтением.

Сидор Петрович вынужден был вмешаться, но и вдвоем они не могли справиться: Захаркин был силен, как слон.

— Под мышками пощекочите! — советовал он Маше, отдирая от нее хулигана.

— Чем же я пощекочу, руки держит…

— Ишь, подсуетилась, — шипел заместитель ядовито. — На балкончик она залезла! Да еще по ниточке! Могла упасть. Хороший пример для подрастающей смены. Дура набитая!

— От дурака слышу! — шипела в ответ.

Наконец изловчилась, пощекотала — Захаркин дернулся, завизжал на весь дом, выпустил. Растрепанная, красная, страхделегат вскочила, и — раз — влепила пощечину. Рука у нее — о-го-го! Захаркин качнулся, с кривой ухмылкой откинулся на кушетке, потирал ушиб.

— Так… За хорошее отношение да по морда-са-м! А тоже разговорчики, обещалочки! Такая, значит, у нас любовь! Жениться на ней хотел…

— Нечего с ним церемониться, увольнять и все! Да от него же сивухой разит. Чувствуете?

— У меня нос заложен.

— Вечно у вас что-нибудь заложено!

— Что ты сказала, я не расслышал? Ах ты курица! — Захаркин двинулся головой вперед.

— Прочисти уши, бугай рогатый! Нажрался водки, хулиган! Нужен мне такой муж, как собаке пятая нога! А вот тебе еще на закуску! — Маша сделала стремительный выпад. В следующий момент Захаркин летел кубарем, на ходу сшибая стол и стулья. Дала выход накипевшей обиде сполна.