Восковые фигуры - страница 60

«Откуда все знает?» — Михаил замер с жутким ощущением кошмарного сна. По правде говоря, от неожиданности он растерялся, и первым побуждением, в сущности излишним, было заслонить ссбой от нахальных глаз прекрасную даму. Оба топтались на месте туда-сюда, что со стороны выглядело комично. Алексей Гаврилович вытягивал по-гуси-ному шею, личико его напомаженное, кукольное прямо-таки, светилось от удовольствия. Явно изгалялся.

— Только давайте без дураков! Нет никакого шара, нет никаких пришельцев! Все это я выдумал, понятно? — крикнул Пискунов истерично.

— Тихо, тихо! Спокойненько… Без нервов!

Глаза потупил и сел на топчан. Улыбочку стер с лица, как мел с грифельной доски. Пальцы вытянулись и стали барабанить по деревяшке. Смотрел с упреком.

— Обижаете, Миша. Чем заслужил, не знаю. Договорились дружить, полная откровенность, навеки вместе. И я первый пример подал, признался в грехах.

— Признались в грехах? — машинально повторил Пискунов, наблюдая за пальцами, противный холодок пополз по спине. «Все же надо было извиниться перед ним за ту пьяную выходку в ресторане!» — подумалось малодушно.

— А за то обижен, что утаили. Скрыли от меня столь знаменательный факт. — Поднял себя резким движением, смотрел теперь жестко, как на провинившегося, кукольное личико окаменело. Сказал медленно, с расстановкой: — То, что выдумали, согласен. Но ведь не только выдумали. Не только!

Пискунов взъерошил волосы жестом непонимания.

— Минуточку, минуточку! Позвольте…

— Нет, это уж вы мне позвольте, пардон! — Глаз прищурил, будто прицелился. — Не столь давно в одном лечебном учреждении после истории с классиком, которого… Припоминаете? Так вот, изволили выразиться, что эти ваши герои как бы материализуются. В вашем сознании. А на самом деле что?

Тут он руку сунул под лежак и что-то там нажал. Послышалось легкое жужжание механизма перемотки и вслед за тем нежный голос Уиллы: «Мой милый мальчик! Все очень просто: реальность и созданные вами образы соединились, вы нас предвосхитили силой своего таланта».

Алексей Гаврилович выключил магнитофон и поднял палец.

— Вы их предвосхитили! — сказал с нажимом. Пискунов лишь моргал оторопело. — Не удивляйтесь. Здесь все прослушивается. Пляж омикрофо-нен.

— Пляж… омикрофонен? — повторил Пискунов как эхо.

— Именно. Такова наша специфика. Так что прошу, предвосхищайте и впредь. И насчет всего дальнейшего информируйте! Как во время нашей приятной застольной беседы. Подробно! — Алексей Гаврилович выдержал паузу, а затем довольно ловко переменил лицо. — Ну все, все! Вижу, спешите, задерживать не смею. Адью! — И он кокетливо сделал ручкой. — А насчет ресторана… Не берите в голову. Понимаю, погорячились, прощаю великодушно. Ах, вы мне подарили прелестные окуляры! Вечный должник! Да, вот еще, о грехе я напомнил… — Знакомый стеснительно крутанулся на пятке, взволновался. — Бритвой я его, помните, клиента? Голову отрезал, кровища, как из ведра. Все думал, заинтересуетесь, нет?

— Вас? На роль преступника… для романа? — Пискунов опешил.

— Именно, именно! Тщеславие — порок, да, но ничего не могу с собой поделать. Жажду послужить для искусства. Мечтаю! А если честно, есть у меня одна задумка насчет вас… Но пока — секрет, секрет…

Ну дела! Трудно было сразу переварить и взять в ум такой неожиданный поворот. Пискунов не готов был к ответу и обещал подумать.

Весь этот сумбурный разговор его прямо-таки ошеломил, из колеи выбил, хотя кое-что и прояснилось при этом. Отложилось явственно: Алексей Гаврилович на сей раз бодрым смотрелся, полон был жизненных соков — само воплощенное долголетие, а он тогда в шахматном клубе его чуть ли не в старики определил. Сходство с дамой, однако, оставалось, особенно когда изящно задрапировался в простыню и отставил ножку как бы с целью соблазна. И еще одна деталь. На руке его каким-то дьявольским зеленым пламенем сверкал перстень с дорогим камнем, похоже, обладавший тайными свойствами: Пискунов никак не мог взгляда отвести и путался в мыслях. Видимо, было так задумано.

Они расстались. Когда Пискунов отошел и мельком через плечо оглянулся, то увидел, что Алексей Гаврилович опять нырнул под простыню. Через дырочку торчал только нос, подобно перископу, выдвинутому подводной лодкой на поверхность с целью наблюдения.