Восковые фигуры - страница 63
Тут его прямо-таки в жар бросило, потому что манекены сочувственно заулыбались, как бы понимая, что положение у него затруднительное. На подгибающихся ногах да скорее — к выходу. И как приударит бежать. А вслед ему кричат:
— Михаил Андреевич! Да подождите же, все вместе… Мы вас сейчас догоним…
Летел напропалую, вопреки правилам движения, чуть не угодил под колеса, кто-то бешено ругался. Расталкивая прохожих, нырнул в один переулок, затем в другой, чтобы запутать следы, а когда оглянулся, то увидел Алексея Гавриловича. Тот бежал с согнутыми локотками, высоко поднимая коленки, шажками маленькими, но быстро. И не один бежал, а вместе с манекенами, они двигались кучкой, немного приотстав. Видимо, субординацию соблюдали. Было также несколько женских манекенов. На одинаково кукольных личиках одинаково искусственные улыбки. Ничего угрожающего, а Пискунов был весь в холодном поту, чувствовал, вот-вот рухнет замертво.
— Михаил Андреевич, куда вы так торопитесь? — раздавалось сзади. — Вы мне подарили прекрасные окуляры, чистейший антиквар! Навеки вместе…
Тогда он приналег, перемахнул через каменную ограду и очутился на какой-то служебной площади с довольно густой зеленью и коротко подстриженным кустарником вдоль всей ограды. Маленькое приземистое здание как бы приглашало своей прохладой, и он нырнул в полумрак после яркого солнца. Обычный лечебный зал: люди лежали, едва прикрытые простынками, под сильным электрическим светом, принимали, видимо, процедуры. Он бросился на один из свободных столов и накинул на себя простынку, с головой укрылся. Успел увидеть: Алексей Гаврилович тоже заскочил, покрутился и, по всей видимости, решил, что потерял след. Исчез. Пискунов перевел дух и выглянул из-под простынки. Рядом с ним лежит женщина, он ее не заметил сначала. Довольно молодая и совершенно голая, не стесняется, только личико ладошкой заслонила. В глубине суетился кто-то в белом. Миша повернулся в другую сторону — там был мужчина, но довольно странного вида: заботливо придерживает голову руками, но она у него не там, где надо, а зажата между колен, как бы смотрят друг на друга с некоторым недоумением — голова и шея. Теперь он разглядел и обитые цинком столы и уже смутно, проваливаясь в трясину обморока, услышал молодые голоса. Его стайкой окружили студенты.
— Василий Павлович, Василий Павлович! Посмотрите! А почему покойник одетый? — Это Маша, как всегда, настырно влезла со своим вопросом. Руководитель практики крикнул куда-то в глубину:
— Слава! Помоги девочкам…
Из темного угла нехотя выполз развалистый малый лет под тридцать. Спутанные волосы, как мочалка, мешковатое лицо с прилипшим окурком вместо соски: прижился тут возле спирта. Одет, однако, по форме: черного цвета халат с засученными рукавами, фартук из клеенки. Пискунов остался в чем мать родила. Студентки, стесняясь, отводили глазки. Ассистент объяснял:
— Тема нашего занятия — устройство кишечника. Маша, берите скальпель. Делаем продольный разрез брюшины сверху вниз сильным движением. Постарайтесь не повредить внутренние органы.
А Маша, существо неуемное, опять влезает, отвлекает от дела:
— Василий Павлович, Василий Павлович! Посмотрите! Покойник живой… Нет, правда, дышит!
— Сейчас перестанет. Берите скальпель! И сколько раз вам объяснять: здесь не покойник, а труп, понимаете? Учитесь медицинской терминологии! — Тут Пискунов чуть пошевелился. — Да придержите его, черт возьми! взорвался ассистент. — Труп какой-то недоделанный! Привозят черт знает что!
— А может его головой в формалин? — присоветовал Славик, но вяло, без энтузиазма: тащить опять, возиться…
Пискунов, однако, не стал дожидаться экзекуции — рванул со стола, едва успел прихватить одежонку, выскочил наружу — и бегом по дорожке, распугивая встречных. Бежать долго не пришлось: дорожка привела его именно туда, куда надо.
Когда очнулся после укола, то увидел себя лежащим на той самой койке, где и раньше. Несколько человек, окружив его, сидят кто где, небритые, колючие, как ежики. Один, заросший бородой до самых глаз, спросил, жарко дыша и наклоняясь к лицу Пискунова: