Воскресный день - страница 8

Николай Иванович в отсутствие Люськи часто сдавался на милость победителя, а победитель в эти минуты был не только суров, но и насмешлив: «Вы должны знать мать, иначе невозможно иметь дочь!»

Заступницей Люси была лифтерша Нюра.

— Признал он ее, Зоя, хоть как ты ни бушуй.

— У меня от нее крапивница, — фыркала Зоя Авдеевна.

— Неопасно, — улыбалась Нюра. — Что ты девочку пустяками мучаешь? И Николая Ивановича.

— Кто их мучает?

— Ты.

— Мальчишек водит полную квартиру. Собаку таскает. Я ее мучаю!.. — опять фыркала Зоя Авдеевна.

Потом Зоя Авдеевна начинала мыть подъезд и устилать его разломанными картонными коробками, которые теперь всюду в подъездах заменяют половики. Картонные коробки были с заграничными надписями. Это нравилось Сапожкову, он с удовольствием прочитывал и говорил:

— Сильный сюжет.

Их первый совместный выход в город. Николай Иванович вышагивал в фетровой, подновленной в чистке шляпе и в подновленном в чистке пальто. Люська — в своей полосатой кепке. Поводок держала небрежно, будто на нем была собака редкостной породы. Собака между тем застревала в ногах у прохожих, цепляла ошейником плетеные сумки, запутывалась в детских колясках, и пока Люська возилась с собакой, распутывала, вынимала, отцепляла, Николай Иванович приподнимал шляпу и просил извинения. Пеле ударился о тяжелую урну, Николай Иванович не выдержал и сказал:

— Не понимаю, какой он все-таки спортсмен.

— Ты не видел его в деле.

— Ну и что он в деле?

— Очень хорош. Только горячится.

Пеле поскользнулся на апельсиновой корке и едва не упал.

— Хочешь, Уксуса приведу?

— Кто такой?

— Еще форвард.

— Может, не надо?

— Почему? Ты постепенно познакомишься со всеми моими друзьями. Они устроят разминку у тебя на глазах в квартире. Мяч я принесу.

Николаю Ивановичу стало жаль пусть и плохонькую, но целую пока что квартиру — досталась она ему нелегко, в конце жизни малогабаритная, однокомнатная.

— У тебя много форвардов?

— Много. Кубик, Шарик. Играют двое на двое. Пеле хочет мороженое. Нам на двоих одно.

— На улице зимой?

— Тогда два на троих возьмем.

Почему два на троих — Николай Иванович не понял. Детям, кажется, нельзя есть зимой на улице мороженое. Это воспоминание было у Николая Ивановича из старых запасов, когда он жил в коммунальной квартире, населенной детьми, и невольно был в курсе принципов воспитания.

— Как у тебя горло?

— Смотри.

Люська остановилась посредине тротуара, открыла рот, растянула его даже пальцами, высунула язык и заголосила, чтобы он лучше увидел горло.

Передохнула. Потом снова. Очень смешно и громко.

Николай Иванович оглядывался, стеснялся. Люська взрослая, Люська девочка. Николая Ивановича мгновенные перемены смущали, сбивали с толку, он терялся, не успевал перестраиваться. В Люську с размаху врезался парень с сумкой Adidas.

— Чего ревешь белугой!

— Я белуга? — Люська ткнула поводок Николаю Ивановичу, смерила парня взглядом. — Ах ты, Адидас несчастный! Японский поклон — начали!

— Чего начали? — оторопел парень.

— Приемы!

Парень отмахнулся от Люськи сумкой и скрылся.

— Понял? — спросила Люська Николая Ивановича.

— Не понял.

— Вначале кланяемся по-японски… — Люська поклонилась по-японски, как она считала. — Делаем магические жесты… — Тоже, как она считала.

Николай Иванович, не менее оторопело, чем Адидас, смотрел на Люсю.

Их окружили любопытные.

— Ладно, — сказала Люся и взяла у него поводок. — Научу потом — адское каратэ.

Николай Иванович впервые пожалел, что нет здесь сейчас Зои Авдеевны, может быть, она сумела бы обуздать Люську. Осторожно спросил, когда Люся уже окончательно успокоилась:

— Если вместо мороженого купим что-нибудь другое?

— Сегодня хочу мороженого. Как у тебя самого горло? Еще с гландами?

Николай Иванович испугался, что Люся начнет проверять у него горло, быстро ответил:

— С гландами.

— Надо есть мороженое, пока ты с гландами.

— Ты так думаешь?

— Я знаю.

— Не наоборот? — засомневался Николай Иванович.

— Раньше было наоборот, а теперь нет. Теперь все наоборот, что было раньше. — Люся уже сворачивала к будке с надписью «Мороженое». Она давно заприметила будку.

— Постой здесь с Пеле, я куплю. Ты не знаешь ассортимента.