Восьмая нога бога - страница 43

Мав задумчиво кивнула.

– Если так, госпожа, то последняя перемена карты к лучшему. Ты ведь знаешь, что за ночь завтра, правда? По прежнему маршруту вы должны были бы проходить через густые леса на самом дне долины реки Сумрачной в сумерках, накануне ночи Жребия, а в это время лучше вовсе не выходить из дому, и уж тем более не спускаться в лесистую долину. А по новому маршруту вы успеете перебраться на ту сторону Петляющего Ручья задолго до заката… Правильно я прочла название, госпожа? Святилище, куда вы несете гроб, называется… Эндон Тиоз?

– Да, Эндон Тиоз. Ты когда-нибудь слышала о таком?

Мав загадочно улыбнулась.

– Поспрашиваю у друзей завтра. Мои девочки принесут вам завтрак на рассвете и проводят до большой дороги. Если я… узнаю что-нибудь стоящее, то перехвачу вас по пути и расскажу – за деньги.

– Перехватишь нас… – Лагадамии это явно не понравилось, но она ничего больше не добавила. – А за какую цену, нельзя ли поточнее?

– Пока не знаю, будет видно. Можете платить или нет, как хотите, я не стану брать с вас деньги только за то, что мне придется прогуляться. Если моя новость будет вам ни к чему, можете не покупать.

И хотя с этими словами Мав нас покинула, а мы тут же улеглись и захрапели, рассказ о событиях той ночи еще не закончен.

Ибо в тот же самый вечер, согласно храмовому календарю Большой Гавани, надлежало сделать предпоследний ритуальный шаг на пути к Жребию следующей ночи, самой короткой в году. Суть церемонии заключалась в торжественной подготовке крохотных меток с выгравированными на них рунами, которым назавтра предстояло отделить Избранных от Спасенных, и в передаче их Первосвященнику.

И опять должен заметить, что все изложенные ниже факты стали мне известны значительно позже, причем знание это едва не стоило мне жизни.

Ритуал, о котором я говорю, назывался Чтением Рун и проводился ежегодно в «монетном погребе», или подвале, одной из монастий. Церемония воистину внушала трепет, поскольку в ходе нее паучий бог через одного из сыновей обращался непосредственно к своим служителям-людям.

Каждый год церемония проводилась в новом месте, и в тот год честь Чтения Рун выпала монастии Кларвкофферта, престижному деньгохранилищу, которое находилось к тому же сравнительно недалеко вглубь острова от Большой Гавани. Старший монах Гельдерграб, примас монастии, получил шесть месяцев тому назад, во время короткой зимней церемонии, двадцать урн с рунами. Тогда, в середине зимы, посланники Сцинтиллионской монастии, последнего хранилища рун, сошли в монетный подвал Кларвкофферта и оставили там запечатанные бронзовые амфоры, где они и стояли, нетронутые, до сих пор.

Примерно в то самое время, по моим подсчетам, когда прекрасная Мав развлекала нас рассказами о похождениях своего покойного мужа, с колокольни Кларвкофферта раздался Первый Вечерний Звон, и церемония Чтения Рун началась. Ритуал включал в себя элемент ручного труда, а также предполагал вредное для душевного равновесия общение с отпрыском божества, а посему старший монах Гельдерграб последовал примеру своих многочисленных предшественников и направил вместо себя в подвал заместителя. Выбор пал на прелата Панкарда, доверенного главу Отделения допускающих передачу залоговых документов и документов, подтверждающих права собственности.

В сопровождении двух писцов из Счетного отдела, с мокрыми от страха ладонями, хлипкий книгочей прелат Панкард ступил на лестницу, ведущую в самый глубокий подвал монастии Кларвкофферта. Писцы шагали впереди, неся лампы, у Панкарда в руках не было ничего, кроме маленькой серебряной шкатулки.

В торжественном молчании одолели они несколько темных лестничных пролётов, последний из которых был вырублен прямо в скале. Когда писцы стали отворять внешнюю дверь монетного подвала, петли застонали под тяжестью бронзовых створок. Маленькая процессия вошла внутрь, и Панкард приказал снова закрыть дверь, повинуясь церемониальному протоколу, которым он бы с радостью пренебрег – настолько страшно было ему оставаться в запертой тесной комнатке один на один с детищем А-Рака, несмотря даже на то, что согласно тому же протоколу ужасная тварь будет скрыта от его взора.