Восьмой цикл - страница 17

Маг молчал. Их не пытали, доказательства вины были на лицо, и вопросы задавались с целью понять, зачем этому чародею было убивать гномью расу. Он продолжал молчать. А вот спутница заговорила. По ее словам, она сирота, кинжал ее единственное наследство от предков, ее нашли с ним и вырастили наемники. Ее наняли сопровождать, и если надо, отбивать атаки эльфов. Вот и все что ей сказали. Магом она не являлась, и понимать, какие ритуалы проводит ее наниматель, не могла. По ее словам знала бы — отказалась бы от заказа. У гномов были способы проверить, правду ли она сказала. И она нигде не солгала…

Посовещавшись, суд решил:

— Магу, что замышлял такое злодеяние, нету оправдания. Он будет наказан как того велят традиции и закон. Его пошлют на самые тяжелые участки шахты, где он будет трудиться на благо гномов всю жизнь. А медиатор не даст ему сбежать или причинить вред гномам. Наемницу же суд решил отпустить, при условии, что она возвращает вознаграждение гномам, оставляет кинжал на изучение, и больше никогда не возьмется за дела, направленные против интересов гномов. Или же, она может оставить кинжал себе, но в таком случае она выходит из наемников и впредь, работает лишь на службе гномов, за соответствующую плату.

Чародея, он даже не сказал своего имени, сослали в глубины Москины, наемница, ее звали Мирия, присоединилась к гномам, и стала на их службе шпионом.

Касер воззвал к Эалю. На этот раз он пришел.

— Что, тяжко тебе?

— Эаль, вытащи меня отсюда, я прошу тебя.

— Нет, я предупреждал тебя. К тому же, это будет прямое вмешательства, а это возможно лишь во время игры.

— Но игра идет…

— Но ты больше не игрок. Как и я. Я сделал ошибку, выбрав тебя. По меркам этого мира, ты хотел сотворить зло, потерпел неудачу и справедливо наказан. По моим меркам сложнее. Я считал твой план не этичным, но если он бы воплотился, я бы воспользовался бы этим, и скорее всего бы победил. Но ты подвел меня дважды, когда выбрал путь, и когда провалил его, отныне наши отношения закончены.

Утром гномы нашли труп мага. Он бросился на кирку, выданную ему, и скончался в мучениях

С момента суда прошло три месяца. Все это время, Малик жил у гномов, занимаясь с Аркаином и наемницей. Мирия была вполне милой девушкой, только диковатой и, что странно для наемницы, обидчивой. Однако ее мастерство явно не соответствовало ее возрасту и Малика очень озадачили те наемники, у которых она раньше служила. Они нигде не упоминались и, по словам Мирии, были очень маленькой группой. Но то, что они могли так воспитать ребенка говорила о их силе. Но его расследование так и не выявило никаких гильдий или орденов асассинов. Мирия сказала, что она была сильнейшим воином, но небольшое беспокойство у Малика по их поводу все же оставалось. Выдать их расположение и имена девушка отказалась.

Благодаря знаниям древнего мага, Малик достиг успехом в теории работы с источниками магии. У каждого вида магов есть родная часть силы, которую они впитывают без усилий, но чуждые источники заставляют напрягаться, могут вызывать боль, тошноту и ослабление. В некоторых случаях неподготовленное использование чуждой силы приводит к смерти, разум и даже тело мага растворяются в это силе, передавая ей свой опыт и знания. Более подробно узнать не было возможности, никто еще не научился вести диалог с Силой. После получения этих знаний, Малик очень сильно обрадовался своему везению. То чувство, которое он испытал в лесу, пытаясь отследить виновника обвалов, как раз и было тем отделением предвестником начала процесса растворения в Силе, и если бы он не вспомнил о посохе, он бы сейчас не был героем гномов.

Он научился перестраивать свой организм под внешние источники, чтобы не вызывать отторжение чуждой силы, и это был его главный успех на магическом поприще в эти три месяца.

Кстати, несмотря на то, что по сути гномы сами справились с чародеем, Малик стал у них любимым и желанным гостем. О нем сложили песнь, что очень сильно тешило его гордыню, устроили пир в его честь и сделали почетным гражданином Митранда. Малик, сам того не замечая, потерял свою неприязнь к гномам, выучил их язык, и с гномами разговаривал лишь на их языке, чем вызывал еще большее уважение.