Восьмой - страница 4

— Ребекка, — сказал я.

Мой голос был спокойным. Нет смысла кричать. Не нужно. Не всё время у меня есть пистолет. Ребекка подняла глаза и застыла, когда поняла, что смотрит в дуло девятимиллиметрового оружия.

— Будь хорошей девочкой, передай мне свой мобильный телефон…

— Я ничего не делала… — пыталась она мне сказать.

Насколько глупый, по её мнению, я? Что ж, скоро она поймёт, что со мной нужно считаться. Она поняла, что её слова бесполезны, и медленно встала.

— Пожалуйста, не стреляй… — захныкала она.

Она выглядит напуганной, но её трудно жалеть. Каждый раз, когда я смотрю на неё, я вспоминаю ту ночь; её рука на моей ноге, её дыхание на моём ухе, слова, которые она прошептала, блеск в её глазах, когда она сжала мою промежность…

— Я сказал, дай мне свой телефон.

Она прошла по классу и положила телефон на учительский стол, за которым сидел я. Я не сводил с неё глаз. В ту ночь, когда меня действительно пригласили на одну из многочисленных школьных вечеринок, это был редкий случай, и она подумала, что это хорошая идея — притвориться, что хочет меня. Шепча мне на ухо сладкие пустяки, она рассказывала мне, как всегда хотела заняться со мной любовью, но была слишком напугана, чтобы сделать это. Часть меня знала, что она просто обводит меня вокруг пальца, но другая часть меня, одинокая часть, хотела ей верить. Я был глуп. Ребекка не из тех девушек, которым нравится заниматься любовью. Она просто хочет трахаться с разными парнями. Пытаясь вести себя по-умному, она возбудила меня, когда Пирс и его банда ждали снаружи с мобильными телефонами наготове…

— Это всё? — спросила она, её дрожащий голос вернул меня в настоящее.

Я покачал головой. Нет, это ещё не всё.

— Поверь, я не отправляла никаких сообщений…

Я отодвинулся на стуле, чтобы оставить расстояние между собой и столом — достаточно, чтобы она могла пролезть.

— Залезай под стол, — сказал я.

— Что?

Было легко придумать наказание для Ребекки. С той ночи это всё, о чём я действительно думал. Заставляя её делать то, чем она дразнила меня. Сейчас хорошее время, как и всё остальное.

— Залезай под стол, — сказал я.

— Нет…

Я встал и подошёл к ней с поднятым пистолетом. Я прижал его к её голове, и она издала странное хныканье. Оно немного походило на визг собаки, когда вы встаёте ей на хвост.

— Я сказал… Залезай… Под… Под… Стол…

Она кивнула и обошла меня, чтобы добраться до места под столом. Как только она оказалась внизу, я снова сел на стул и подвинулся ближе к столу. Под столом я раздвинул ноги по обе стороны от Ребекки. Я слышал её плач, но меня это не беспокоило.

— Пожалуйста… Это зашло достаточно далеко… — сказала миссис Прайс.

Я бросил на неё взгляд. Я ещё даже ничего не начал. Она замолчала.

Свободной рукой я расстегнул молнию на брюках, чтобы не видели остальные ученики, хотя они знали, что я делаю, и вытащил свой пенис. Уже полутвёрдый. Не уверен, это из-за моего контроля над всеми или из-за того, что я собираюсь получить от Ребекки.

— Знаете ли вы, — сказал я миссис Прайс, — однажды я ходил на вечеринку, и там была Ребекка. Она рассказывала мне, как сильно я ей нравлюсь и что всегда хотела со мной заняться любовью. Она была такой любезной. Я никогда раньше не чувствовал такого от кого-то… До такой степени любезности. Знаете, чувство собственной значимости. Она говорила много хороших вещей. Она трогала меня. Поцеловала меня. Поглаживала меня сквозь брюки. Я искренне думал, что все мои дни рождения наступили сразу, когда она начала расстёгивать мои брюки… — я слышал, как Ребекка плачет из-под стола, говоря, как ей жаль, но мне было всё равно. — Следующее, что я помню, Пирс и его мелкие ублюдки врываются к нам… Смеются… Направляют на меня свои телефоны с камерами… Некоторые из них снимают видео… Я просто сидел там, обнажённый во всех значениях этого слова… Я не знаю, сколько людей посмотрели это видео… Видео, после которого они даже были достаточно любезны, чтобы разослать его по электронной почте… Знаете, в ту ночь, когда я вернулся домой… Я привязал петлю к своей шее и сел на край моей кровати и думал, что это лучшее, что можно сделать… Повеситься… Только мысль о том, что мои мама и папа обнаружат утром, что я качаюсь в петле, не позволила мне на самом деле это сделать. Вы знаете, каково это чувствовать себя так низко? Как будто вы не можете продолжать жить?