Воспитательные часы - страница 47

Я вздыхаю, поднимая рюкзак.

— Я не встречаюсь с ней.

— И не трахаешь?

— Нет.

Оз разочарованно вскидывает руки.

— Чувак, почему бы и нет? Ты видел, как она поглядывала на тебя?

— Она не поглядывала меня, она смотрела на вас, идиотов.

Сильный удар.

— Ты что, ослеп? Эта цыпочка запала на тебя, поверь мне.

Но он ошибается, очень ошибается.

Должен ошибаться.

«Он не назвал меня красивой, но кончил меньше, чем через три минуты, так что это практически одно и то же, верно?»

Лорел

Костяшками пальцев я дважды стучу в деревянную входную дверь, прежде чем отпустить сетчатую дверь и отодвинуться.

Я делаю шаг назад, приглаживаю ладонью длинные рыжие волосы, улыбка приклеена к лицу, в животе одна за другой порхают бабочки.

Прошло три долгих минуты, прежде чем дверь распахивается, и в темноте дома появляется лицо Ретта.

Черт, почему в доме темно? Неужели он уже спит?

Сейчас только половина девятого.

— Лорел? — Ретт прижимает ладонь к сетке и отодвигает её на несколько футов. — Все в порядке?

На нем обрезанная футболка.

Я ошеломленно смотрю на него, мозг по очереди обрабатывает картинку: Ретт в обрезанной рубашке… выпуклость его лишенных солнца рук. Мои глаза бегло осматривают его гладкую ключицу, видимую из глубокого выреза рубашки, полоску светлых волос в центре груди.

Я смотрю еще, забыв про тарелку с печеньем в руках. Мой взгляд падает на бицепсы, скользит по дельтовидным мышцам и трицепсам, твердым и стройным. Хочу провести ладонями по всему этому.

— Все в порядке? — повторяет он, толкая дверь дальше. — Лорел?

— Все хорошо, — бормочу я, неохотно отводя взгляд от его торса.

— Тогда почему… — Ты здесь?

Незаконченный вопрос повисает между нами.

— Почему я здесь? — Вес тарелки в моих руках — мягкое напоминание. — О, Господи! Да! Здесь. — Я сую печенье в его сторону. — Надеюсь, тебе нравится шоколадная крошка.

Потому что это все, что я могла себе позволить, сбегав в магазин за продуктами, которых у меня не было, а их было большинство: мука, масло и шоколадная крошка. К счастью, это был простой рецепт — легко сделать за короткое время.

Они еще теплые, только что из духовки.

Ретт смотрит на бумажную тарелку.

— Ты принесла нам печенье?

Нам? Как он и его соседи?

— Нет, я принесла тебе печенье. — Я покусываю нижнюю губу, опасаясь, что он подумает, будто я прилипчивая, но его кривая улыбка лучится теплотой. Меня это тоже согревает. — Тебе можно это есть?

Улыбка становится шире.

— Да, я могу съесть твое печенье.

Я могу съесть твое печенье.

Ищу на его лице следы сексуального подтекста, но ничего не нахожу.

Облом.

— Они для завтрашней поездки на автобусе.

— Ты принесла мне печенье в поездку. — Ретт пристально смотрит на тарелку. На печенье. И на мое лицо. В замешательстве.

«Пожалуйста, не спрашивай меня, почему, — мысленно умоляю я, — потому что сама не знаю ответа». Если бы я сказала, что просто хотела сделать ему что-то приятное, я бы солгала. Печенье — последнее, о чем я думаю, стоя на крыльце.

Мы неловко стоим на пороге его дома, я — на крошечном крыльце, он — в прихожей, придерживая приоткрытую дверь. Ветер усиливается, посылая холодный ветерок по ступенькам.

Он поднимает волосы с моих плеч и посылает мурашки по моему позвоночнику.

— Хочешь зайти на минутку?

«Ну, а простые белые девушки пьют тыквенное латте?» Да, я хочу войти! Я не применяю свой школьный присказки, чтобы не афишировать свой восторг или отчаяние. Это может испугать его.

— Конечно.

Все еще держа в руках тарелку с выпечкой, я вхожу в дом, когда Ретт распахивает дверь, предлагая войти. Намеренно касаюсь его твердого, атлетического тела, как кошка, — ничего не могу поделать! Он почти не оставил мне места, чтобы войти; очевидно, я должна была прикоснуться к нему.

Одарив его своей самой невинной улыбкой, я вхожу в гостиную, оглядывая периметр. Коричневый диван. Коричневое кресло. Коричневый журнальный столик. Гигантский телевизор. Шнуры повсюду.

Типичная холостяцкая берлога.

Слишком тихо и слишком темно.

— Твои соседи дома?

Ретт закрывает за нами дверь.

— Нет. Они оба в манеже. Рекс — менеджер команды, поэтому он должен убедиться, что все будет доставлено в автобус. Он, наверное, считает оборудование. Эрик с тренером проверяют его лодыжку.