Воспоминания адъютанта Паулюса - страница 55

— Я уже сказал вам, что командование стало действовать целеустремленнее. Видимо, генерал Чуйков очень энергичный военачальник.

Было уже поздно. Мы проводили командующего по деревенской улице, которая была погружена во мрак. Вместе с поджидавшим его офицером генерал прошел в маленький домик, где он жил. А мы вернулись к своим делам. Подполковник опять взял в руки папку с бумагами.

— Я хотел бы упомянуть еще об одном мероприятии генерального штаба. Оно тоже свидетельствует, что в Берлине либо в Виннице иллюзиями подменяют реальную оценку положения. В начале октября в штаб 6-й армии прибыл генерал инженерных войск во главе управления по возведению долговременных укреплений, двумя штабами саперных полков, шестью штабами саперных батальонов и одной строительной ротой. Главное командование сухопутных сил поручило им возвести в Сталинграде бетонированные укрепления. Начальник инженерной службы нашей армии полковник Зелле вышел из себя, когда он услышал об этой нелепице: «Для строительства бункеров нужны цемент, гравий и лесоматериалы. Допускаю, что гравий можно добыть на Волге или Дону, но цемент и лесоматериалы надо везти сюда за сотни километров. Даже если бы это все удалось, ведь нет рабочей силы, необходимой для строительства. В ближнем бою за город сильно пострадали и саперные батальоны. Да к тому же русские наверняка не будут пассивно наблюдать, как мы возводим бетонированные укрепления».

Зелле предложил начальнику штаба 6-й армии использовать штабы инженерных войск для строительства позиций в тылу. Но генеральный штаб решительно отверг это предложение армии. Разумеется, не прислали армии и строительные материалы для бункеров. А между тем поступил приказ фюрера с требованием, чтобы присланные к нам инженерные войска построили безопасные отапливаемые бункера для танков. Это было столь же нереально.

— Я живо представляю себе, как реагировал Зелле на эти нелепые фантазии, — сказал я. — Все, что вы мне рассказали, действует прямо-таки удручающе, особенно в нашем трудном положении. Ну что ж, нам надо быть готовыми еще и ко многому другому.

Мой собеседник внимательно посмотрел на меня.

— Вы знаете, господин полковник, я прибыл сюда из управления кадров генерального штаба. Там меня иногда удивляло, что высшие командиры позволяют себе критиковать верховное командование. Но за эти пять недель, пока я вас здесь заменял, я понял, какой вред причиняют войскам нелепые мероприятия и приказы верховного командования вермахта.

— Да, это так, — ответил я. — Доверие к верховному командованию подвергается тяжелому испытанию. Хорошо было бы, если бы офицеры генерального штаба, несущие ответственность за подобные приказы, поработали несколько месяцев в каком-нибудь армейском штабе. Может быть, они наконец осознали бы, как это опасно, когда командование войсками исходит из ложных оценок обстановки. Господа из ставки фюрера, несомненно, проходили военную историю, стратегию, оперативную подготовку и тактику. Теоретически они совершенно точно знают, что битву никогда нельзя выиграть при недооценке противника и переоценке собственных сил и что войска за такие ошибки командования платят дорого — своей кровью. Должен сказать вам откровенно: после опыта, полученного в походе на Восток, мало что осталось от моего былого уважения к генеральному штабу. Было бы полезно, если бы вы, вернувшись в управление кадров, доложили о ваших наблюдениях в компетентной инстанции. А может, вы по-прежнему намерены командовать у нас полком?

— Мое намерение остается в силе. Меня в этом укрепила работа в штабе армии. В 76-й пехотной дивизии освободился пехотный полк. Заболел полковник Абрагам. Генерал Роденбург потребовал замену. Вот письмо.

Я прочел этот документ.

— К счастью, болезнь не так уж серьезна. Генерал Роденбург предлагает откомандировать полковника на несколько недель в тыл армии. Это мы сейчас обсудим, но прежде еще один вопрос: как обстоит дело с нашими офицерскими курсами в Суворовском?

— К сожалению, нам не удалось начать занятия в намеченный срок. Боевые действия в городе вынудили нас отсрочить набор курсантов. Капитан Гебель начал занятия только в середине этого месяца.